Чернее черного. Весы Фемиды. Найо Марш

которой миссис Кокбурн-Монфор ответила:

      – Боюсь, что нет. Нет. Понятия не имею.

      – И опять-таки кстати, полковник. Это ваша нюхательная соль?

      Полковник уставился на него словно на сумасшедшего, затем перевел бессмысленный взгляд на пузырек в своей руке.

      – Моя? – удивился он. – За каким дьяволом мне нюхательная соль?

      – Это моя, – высокомерно сообщила его жена. – Послушать вас, так можно подумать, будто мы по магазинам воруем. Нет, правда!

      Она взяла мужа под руку и прижалась к нему, с презрением глядя на Аллейна.

      – Этот чудной Уиппл-как-его-там, представляя вас, мог бы и предупредить, что вы ищейка. Пойдем, Хьюги, милый. – И с этими словами миссис Кокбурн-Монфор величаво покинула комнату.

2

      Аллейну потребовались весь его такт, терпение и умение настоять на своем, чтобы заманить Громобоя в библиотеку, небольшую комнату на втором этаже. Когда президент оправился от потрясения – наверняка, думал Аллейн, куда более сильного, чем позволил себе показать, – он обнаружил явную склонность провести расследование на свой собственный манер.

      Положение сложилось весьма щекотливое. С точки зрения закона посольство представляло собой территорию Нгомбваны. Гибсон с его Специальной службой оказался здесь по приглашению нгомбванского посла, так что определить, насколько далеко простирались их полномочия в нынешних, созданных смертью посла замысловатых обстоятельствах, было далеко не просто.

      То же самое, хоть и по иным причинам, можно было сказать, думал Аллейн, о его, Аллейна, нахождении здесь. Специальная служба имела большую склонность обделывать свои дела без чужого догляда. Настроение Фреда Гибсона в данную минуту определялось смесью сдерживаемого изо всех сил профессионального огорчения и личного унижения. В обычной ситуации он ни за что бы не начал расследование так, как теперь, а присутствие Аллейна в самом, так сказать, центре заповедной зоны деятельности Специальной службы придавало и без того деликатному положению почти гротескный оттенок. В частности, и потому, что случившееся убийство формально позволяло переложить груз ответственности на Аллейна, поскольку преступления подобного рода находились в ведении его отдела.

      Гибсон разрубил этот узел, позвонив своему начальству и добившись, чтобы расследовать дело поручили ему и Аллейну вместе – разумеется, с согласия посольства. Однако Аллейн сознавал, что ситуация может в любую минуту стать еще более щекотливой.

      – Похоже на то, – сказал Гибсон, – что мы можем продолжать, пока кто-нибудь нас не остановит. Таковы, во всяком случае, инструкции, которые я получил. Собственно говоря, и ты тоже, причем по трем причинам: твое начальство, твой отдел и личная просьба президента.

      – Который желает теперь созвать всю свою челядь, включая копьеносца, и закатить перед ней пламенную речь на родном языке.

      – Идиотская комедия, – буркнул Гибсон.

      – Да, пожалуй, но раз он настаивает… Послушай, – оживился Аллейн, – возможно, дать им поговорить – это не такая уж и плохая идея при условии,