Потанцуй со мной. Анна Белинская

друга, Владимир Архипович. И на будущее, внимательнее читайте договор. Моя юрисдикция закончилась тогда, когда гражданин следователь полностью прекратил уголовное дело в отношении вас, уважаемый Владимир Архипович, – поглядываю на своего стажера, сжимающего карандаш, и усмехаюсь. – А на счет компенсации потерпевшей стороне, мой вам совет – не поскупитесь и спите спокойно. Всего доброго, – нажимаю отбой и бросаю мобилу на стол.

      «Гнида поганая, чтоб тебе до конца твоих дней по ночам снились кошмары», – проклинаю про себя эту паскуду и устало обхватываю голову.

      – Вот сволочь, – Тимур вскакивает с кресла и остервенело жует нижнюю губу, чтобы, не дай Боже, ни ляпнуть то, что мне скорее всего не понравится. – Ему дело коротнули* вместо прошенной переквалификации, а он еще пальцы гнет, – сокрушается мой стажер. – Как у вас так получается, Константин Николаевич? – заглядывает мне в лицо, словно на нем подробно расписаны все ответы на мучащие его вопросы.

      – Получается что?

      Прекрасно знаю, о чем спрашивает Тимур, но хочу проверить степень его эмоциональной лабильности.

      – Чтобы не послать его на хрен.

      – Если я пошлю его на хрен, Тимур, ты останешься без работы, – растираю виски. Башка раскалывается до плавающих мушек в глазах.

      – А вы? – выгибает бровь.

      – А я найду другую.

      Тимур цокает и невесело усмехается.

      – Он же урод последний, – не унимается Кайманов и начинает мельтешить перед глазами, расхаживая по кабинету и нервируя меня еще сильнее.

      – Урод, – подтверждаю, – который платит. А ты, – наставляю на него указательный палец, – потом ешь и одеваешься. Затем этот урод советует тебя, – снова указываю на него, – другому такому же, как он, уроду, и ты снова ешь, одеваешься и ведешь свою подружку в кино.

      – Какой-то круговорот уродов в природе, – заключает Кайманов и плюхается обратно на свой стул.

      – Такова наша работа, Тимур. Эмоциям в нашем деле – не место, ты должен это знать, как Конституцию Российской Федерации. Ты ведь понимал, куда шел работать? Или мне начинать подыскивать нового стажера, а ты сменишь специализацию?

      – Понимал, – обреченно вздыхает Кайманов, переводя свое внимание на окно, из приоткрытой форточки которого, доносятся звуки адски приторной попсятины, что сводит зубы. – Но какой гнилой этот Буданов всё-таки. Закрысить аморалку** потерпевшему с такими-то бабками… – осуждающе качает головой.

      Согласен.

      Паскуда редкостная, но… хорошо оплачивающая и с большими подвязами, которые всегда могут пригодиться.

      Смотрю на своего молодого стажера и понимаю, насколько он еще зеленый и не испорченный деньгами и жизненными подзатыльниками.

      Вспоминаю себя…

      Мой юношеский максимализм, горячность и прямолинейность суждений – вот так же, как у моего стажера, заставляли гнаться за правдой и справедливостью. Ты считаешь себя чертовым героем, способным спасти и защитить весь мир.

      Ты так думаешь ровно до тех пор, пока до голой задницы не протираешь брюки, сидя государственным бесплатным назначенным адвокатом,