Arbo de vivo. За пределами Сада. Анжелика Лабунсская

ее ровесники получали удовольствие от одной только жизни: носились по улицам, играли в казаков-разбойников, торчали на пляже. Татьяна вечно сидела на крыльце или в доме и читала. И еще – стоя в очередях, по дороге в школу, намывая посуду, в кровати перед сном. Если уже сделала уроки. Анна Семеновна не знала, что с дочерью не так, но не оставляла надежду ее растормошить. Если б отец не погиб на фронте, все было бы легче.

      – Танюш, погуляла бы. Жарко сегодня, сходи на Волгу. Все ребята уже там.

      – Не хочу.

      – И Вася тоже там. Он сегодня два раза заходил, спрашивал про тебя. В Саратов уезжает, в техникум поступать.

      – Мам, ты мне мешаешь.

      – Да что ты там хочешь найти, в своих книгах?!

      – Мама, я правду ищу! Мне правда важна, а не: «ой, пожалуйста, будьте любезны, не могли бы вы…». Все – ложь и притворство. И скука. Я хочу понять, как на самом деле все обстоит, и для чего. Но ни в одной книге не нашла. А если еще раз про Василия напомнишь, я с тобой разговаривать перестану.

      Учиться Татьяна уехала в Москву, в педагогический. В столице осталась преподавать и вечно читать. В библиотеке и нашел ее отец. Может быть, он ей в самом начале показался похожим на Маршака, или Катаева, или Алексея Толстого. А может, стихи ей писал красивые. Но скорее всего она за чтением вообще не заметила, что он стал проводить с нею время, а потом и вовсе остался рядом. Когда предложил пожениться, молчание расценил как согласие. А потом она дочитала книгу, но было уже поздно. И мама впала в неистовство. Евино появление на свет стало результатом временного примирения двух воинствующих сторон или вовсе недоразумения. Сложно сказать, какой представляли семейную жизнь два человека, не способные договориться вообще ни о чем, и не испытывающие ни малейшего желания слышать друг друга.

      Странно, что Еву не назвали Энио. Война, достойная богини яростных битв, сопровождала все ее детство. Имя она получила в честь любимого отцовского фильма пятидесятых «Все о Еве»: он желал дочери счастливой судьбы любимой и верной жены. Однако война постепенно стала стилем и Евиной жизни, а семейное счастье ее тезки вообще-то не было однозначным. Так что…

      Если Серафим Михайлович жил в своих картинах, Татьяна Всеволодовна обитала в стране букв и твердых переплетов. Она продолжала искать правду, но не находила. И так увлеклась, что давно не замечала плывущую где-то позади на надувной лодочке дочь и вставшего на мель мужа. В поселке у нее была единственная подруга, которая откуда-то выуживала напечатанный на машинке самиздат. А когда позже на жадную до знаний Татьяну хлынул поток ранее запрещенной литературы, она обложила свою кровать по периметру и уже почти не выныривала из комнаты. Досадно, что приходилось прерываться на приготовление пищи и уборку. Но куда денешь назойливое чувство долга.

      Мама готовила, куря и читая. Ева постепенно привыкла, что суп сладкий, а блины соленые. Разве что к луку, огромными кусками нарезанному во все сковородки и кастрюли, привыкнуть было невозможно. Но, к счастью, вполне сносно кормили в детском саду.

      Путь