Люди ночи. Джон М. Форд

В интересах честности.

      – Все че… – начал было астронавт, потом осекся и кивнул. – Да, вы правы. Сегодня вы правы.

      – Это какая? – спросил Хансард.

      – «Космический торговец три», – ответил Рэйвен. – Трамповые грузовые перевозки на последнем рубеже. У нас база данных на девяносто планет, двести сорок артикулов товара, сложные правила…

      – Меня вы не пригласили, – заметил Хансард.

      Рэйвен нахмурился, постучал пальцем по карманному компьютеру.

      – Хм, Николас, деньги настоящие. Цена участия – двадцать тысяч.

      – О. В таком случае без меня. – Хансард помолчал, чувствуя, что Рэйвену неловко. Что сказал бы Аллан? – К тому же я больше по истории, чем по научной фантастике. Кто-нибудь хочет сыграть в «Анналы Медичи» с настоящим ядом?

      Все засмеялись, и Хансард засмеялся с ними.

      Мужской голос спросил:

      – Вы играете в игры? На похоронах?

      Сразу наступила тишина, и все обернулись.

      – Кто вы? – спросила Полоньи голосом точным, как скальпель.

      Кто-то из гостей сделал быстрый знак рукой. У Хансарда заныло под ложечкой.

      Гостья, которую он знал, Сэндридж, преподавательница университета Макгилла, подошла сзади к человеку, задавшему вопрос про игры.

      – Он со мной, – сказала она.

      – Нельзя было оставить его с нянькой? – пробормотал кто-то.

      – Ларри не был знаком с Алланом, – сказала Сэндридж.

      Вновь наступила неловкая пауза.

      Хансард сказал:

      – Это не похороны. Это – вечер памяти, если можно так выразиться… если бы вы знали доктора Беренсона, вы бы поняли, что это самый правильный способ о нем вспомнить. Многие из нас были его партнерами по играм. Я познакомился с ним за игровой доской и половину того, что знаю от него, услышал за ней. Мы продолжаем играть, чтобы он оставался с нами.

      – Э… хм… извините, – промямлил Ларри.

      Сэндридж тронула его за руку и увела прочь со словами: «Мне надо кое-что тебе объяснить».

      Через минуту Полоньи сказала:

      – Спасибо, Николас.

      Хансард перевел дыхание. Никто больше не смеялся.

      – Мне самому это показалось фразерством.

      Рэйвен заметил:

      – Фразерством? Укорять себя за фразерство в окружении политиков, дипломатов и прочих пустозвонов?

      Другой гость, бывший посол, сказал:

      – К слову о фразерстве, помните, как однажды Хэнк Киссинджер играл за Австро-Венгрию и…

      Хансард глянул на Августину Полоньи, она глянула на него, и все остальные словно бы перестали существовать. Хансарду хотелось сказать ей, что они играют в память о Беренсоне, поскольку он, Хансард, убил Беренсона своей маленькой игрой с документами Монтроза. Однако это тайна: бумаги, причины, действия. У государств есть свои императивы и привилегии, но все сводится к тому, кто убивает и кого убивают.

      – Вы в числе наследников, – говорил Рэйвен.

      – Наследников? – переспросил Хансард.

      – Там немного – деньги пойдут в благотворительные