Скомрах. Танец за Гранью. Полина Жандармова

выплюнул Мирто. – Не то. Истинный народ давно сокрыт от людей. Растворились. Почти растаяли. Почти исчезли. Скитаются тенями, выходят на празднества, стерегут народ простой от всякой нечисти.

      – От умертвиев? – не удержался Богдан.

      – Нет. От умертвиев стерегут ведьмаки. Все порождения, что дух и тело имеют – их забота. Мы оберегаем от неосязаемого. От бесплотного. Но от злобного и мерзкого, понимаешь?

      – А… – протянул Богдан, ровным счетом не понимая ничего, и тут же спросил. – А зачем вы мне это все рассказываете?

      – Затем, – Мирто помедлил, подбирая слова. – Что для того, чтобы выжить, тебе придется стать одним из нас. Пройти древний, сложный ритуал второго рождения. Новорожденным стать. Имя новое и судьбу новую принять.

      В избе повисла звенящая тишина. Богдан слышал, как гулко в ушах бьется кровь – сердце стучит, огонь в груди горит. Но тонкая, едва заметная, корочка льда не тает – стережет его, оберегает. Это видение длилось всего мгновение, но как будто отрезвило Богдана. Он моргнул и медленно протянул:

      – А… Если я не хочу становиться одним из вас?

      На самом деле Богдан не знал, так ли уж он этого не хочет. Но таинственный мир, полный опасных тварей, о котором он ничего не знал до сегодняшнего дня – пугал. Поэтому Богдан мог с уверенностью сказать, чего он хочет. И борьба с мировым злом в его список желаний не входила. Мирто как будто услышал его мысли. Качнулся вперед, положил руки на стол, сцепив ладони в замок и спросил:

      – Ишь ты, какой. А чего же ты хочешь?

      – Хочу стать взрослым. Ну то есть поскорее вырасти Нет, не вырасти. Перерасти! Хочу отомстить Сане. Нет, даже не отомстить! Хочу избавить интернат от него! А еще… Еще…

      Богдан запнулся. Раньше он часто мечтал о всяком, но все его мечты были какие-то мелкие, что ли. Незначительные. Получить четверку за контрольную. Отхватить хорошую куртку и ботинки, которые не жмут. Наконец, выспаться. Он не мечтал обрести семью или внезапно раскаявшихся родственников, вдруг вспомнивших, что у них где-то есть мальчик-сиротка. После того, как ему исполнилось семь, он запретил себе думать об этом. Поэтому до того, как Саня объявил его Злом, Богдан мечтал по-мелочам. И вот теперь понял, что в последние две недели все его мечты можно было пересчитать двумя пальцами.

      – Взрослым, говоришь, – Мирто постучал пальцами по столу. – А что значит по-твоему, взрослым?

      – Чтобы я был старше Сани. Чтобы я мог одолеть его, понимаете?

      – Ну для этого тебе надо стать сильнее, а не старше. Возраст и сила не всегда идут друг с другом рядом, понимаешь, о чем я?

      Богдан задумался. И тут же вспомнил Степана. Тот был не просто младше Сани. Он даже младше самого Богдана был. Но сумел отвадить Кукуху и его дружков. Значит, Мирто был прав.

      – Вижу, признал мою правоту. Потому давай подумаем дальше над твоими мечтами. Что у нас там, говоришь? Месть. Месть – черное чувство. Оно змеей-гадюкой селится в груди, вгрызается в сердце ядовитыми зубами и заставляет его гнить и кровоточить. Тебе нужно, разве, гнилое сердце? А затем и гнилая душа? Сможешь ли ты жить с червоточиной и смрадом