813. Морис Леблан

вы ни на что не рассчитываете?

      – У меня есть надежда… Я написал одному из своих родственников, умоляя его хоть что-то прислать мне. Сегодня я получу его ответ. Это последний шанс.

      – А если вы не получите ответа, то наверняка готовы сегодня же вечером…

      – Да, сударь.

      Это было сказано просто и ясно.

      Сернин расхохотался.

      – Боже! Какой же вы смешной, славный молодой человек! И какая простодушная убежденность! Приходите ко мне на следующий год, хотите?.. Мы снова поговорим обо всем… Это так любопытно, так интересно… а главное, так смешно… ха, ха, ха!

      И, сотрясаясь от смеха, с нарочитыми поклонами Сернин выставил его за дверь.

      – Филипп, – обратился он к служащему отеля, открыв ему дверь, – ты слышал?

      – Да, патрон.

      – Жерар Бопре ждет сегодня к вечеру телеграмму, обещание помощи…

      – Его последний шанс.

      – Нельзя допустить, чтобы он получил эту телеграмму. Если она придет, сразу забери ее и разорви.

      – Хорошо, патрон.

      – Ты один в отеле?

      – Да, один, с кухаркой, которая не ночует. Хозяин отсутствует.

      – Хорошо. Хозяева, значит, мы. До вечера, где-то около одиннадцати. Ступай.

II

      Князь Сернин прошел в свою спальню и позвонил слуге.

      – Мои перчатки, шляпу и трость. Автомобиль на месте?

      – Да, сударь.

      Одевшись, князь вышел из дома и расположился в просторном и удобном лимузине, который доставил его в Булонский лес к маркизу и маркизе де Гастин, куда он был зван на обед.

      В половине третьего Сернин покинул своих хозяев, отправился на проспект Клебер, забрал двоих своих друзей и доктора и без пяти три прибыл в парк де Пренс.

      В три часа он сражался на саблях с итальянским капитаном Спинелли, в первой же схватке порезав ухо своему противнику, а без четверти четыре в клубе на улице Камбон метал банк, после чего удалился в двадцать минут шестого с выручкой в сорок семь тысяч франков.

      И все это без спешки, с некой высокомерной беспечностью, словно бешеное движение, ввергавшее, казалось, его жизнь в водоворот поступков и событий, было непреложным правилом самых безмятежных дней.

      – Октав, – обратился он к своему шоферу, – мы едем в Гарш.

      И без десяти шесть Сернин вышел у старых стен Вильнёвского парка.

      Ныне раздробленное и разоренное, Вильнёвское владение еще сохраняет что-то от великолепия, которое оно знавало во времена императрицы Евгении. Со своими старыми деревьями, озером, лесным горизонтом Сен-Клу пейзаж излучает очарование и грусть.

      Значительная часть владения была отдана Институту Пастера. Меньшая доля, отделенная от первой пространством для публики, образует все еще довольно обширную усадьбу, где вокруг пансиона стоят четыре уединенных флигеля.

      – Это там живет госпожа Кессельбах, – сказал себе князь, увидев издалека крыши пансиона и четырех строений.

      Он пересек парк и направился к озеру.

      Внезапно он остановился за купой деревьев, заметив двух дам, облокотившихся на парапет моста, перекинутого через озеро.

      «Варнье и его люди должны