Мы – это мы. Ксения Перова

в этом, когда через пару часов вышел наконец к Вьену.

      Дорога вынырнула из леса, и вокруг раскинулось огромное поле; посреди него чернел спящий город. Лунный свет не скрывал, а, скорее, подчеркивал удручающую ветхость крепостной стены. Был здесь когда-то и ров, но он пересох, зарос сорной травой, опущенный подъемный мост ушел в землю и давно превратился в мост обычный.

      Приближаясь к городу, Хэл с любопытством оглядывался. На поле чернело множество «ржавок», оставшихся еще со времен эпидемии, а развалины «старого» города достигали границы леса и утопали в нем. Большинство людей питало необъяснимый страх перед остатками погибшей цивилизации, но Хэла они всегда притягивали своей таинственностью. Он много слышал о Хранилищах, в которых человечество попыталось собрать и спасти остатки знаний своего мира. Люди, исследовавшие их – Искатели, – по слухам, приносили в города удивительные вещи.

      Да только Вьена все это не касалось, он относился к тем городам, где строго запрещалось использование любых предметов, оставшихся со времен до Исхода. Даже пласт, которым давно уже пользовались в качестве денег в остальном мире, во Вьене был под запретом, все расчеты производились по старинке, путем натурального обмена.

      Это просто убийственно сказывалось на торговле – да и торговли-то, по сути, никакой не было, в городе жили тем, что привозили из окрестных деревень.

      Хэл машинально ощупал мешочек за пазухой. Что ж, остается лишь надеяться, что лекарь поймет свою выгоду. На такое количество пласта можно неплохо закупиться в Тэрасе, Гайле или даже на побережье.

      При мысли об этих городах сердце, как всегда, сжалось от сладкого предвкушения, хотя Хэл понимал, что мечты о путешествиях почти наверняка останутся мечтами. Даже если болезнь в конце концов доконает Майло (в реальности такого исхода Хэл порой сомневался), Клод с Себастьяном женятся и заживут своими домами. О родителях же традиционно заботится семья младшего сына, так что у Хэла не было ни малейшего шанса отправиться в странствия. Но его деятельный ум не выносил рутины, жаждал знаний или, на худой конец, приключений.

      В одно из них он ввязался прямо сейчас и ничуть не жалел об этом.

      Городские ворота были закрыты, и Хэл довольно долго стучал в калитку, прежде чем за ней раздались нетвердые шаги и хриплый со сна голос:

      – Какого Темного нужно?!

      – Дяденька! – заскулил Хэл, заранее решив прикинуться младше, чем он есть на самом деле. – Пустите, Всемогущего ради! Мне бы к лекарю!

      – Спятил, ночь на дворе?! Рассветет, тогда и пущу.

      – Брат помирает, дяденька! Как есть помирает! Мне бы поскорее, пустите, век Всемогущего за вас молить буду!

      Сначала Хэл хотел записать в «умирающие» отца, но в последний миг, движимый непонятным суеверием, назвал Майло.

      – Ладно, сейчас, сейчас… – сдаваясь, пробурчал голос.

      Лязгнул засов, и Хэл проскользнул в открывшуюся щель.

      – Где живет лекарь-то, знаешь? – Смутный силуэт охранника чуть покачнулся