Мы – это мы. Ксения Перова

особенно немного раскоряченное, с вылезающими кирпичами, но весьма крепкое сооружение в дальнем углу мастерской: – Это же стеклодувная печь, верно? Но как ты ее построил?

      – По книге, – слегка смущенно пояснил Эдвард.

      Он поманил ошарашенного Хэла за собой. Солнце опустилось за лес, воздух был прозрачен и холоден, с тем особым привкусом, который появляется только в преддверии зимы, когда по ночам уже подмораживает. Бледно-голубое небо еще светлело, но под деревьями воцарилась темнота.

      Нана и Тор считали Хэла своим и даже не поднялись с теплой соломенной подстилки, когда мальчики прошли через двор к дому, лишь лениво проводили их взглядом желтоватых глаз.

      Хэл вступил в узкую переднюю с некоторой робостью – Эдвард впервые предложил ему зайти в дом. Стащил сапоги и почему-то на цыпочках прошел вслед за другом в общую комнату. Просторная, с камином и яркими лоскутными ковриками на гладком деревянном полу, она ему сразу понравилась. Справа, из-за закрытой двери кухни, доносилось позвякиванье и вкусно тянуло тушеной капустой – Альма готовила ужин.

      Эдвард приложил палец к губам и знаком велел Хэлу идти следом. Они поднялись по потемневшей от времени деревянной лестнице на второй этаж, в коридор которого выходило четыре двери – три с правой стороны и одна с левой. Эдвард подошел к самой дальней двери и открыл ее.

      В лицо пахнуло теплом, запахом пыли и разогретой ткани. Жарко горел камин, хотя здесь явно никто не жил, и Хэл удивился подобному расточительству. Умирающий за окном осенний вечер делал комнату еще уютнее.

      С двух сторон от камина стояли мягкие кресла, они так и манили сесть и понежиться в тепле, под толстым шерстяным пледом. А у стен расположились два объемистых шкафа, наполненных… книгами?

      Хэлу захотелось протереть глаза – да, это были книги, они стояли ровными рядами, корешок к корешку. В это невозможно было поверить, целое состояние!

      Ни Хэл, ни его домашние не умели читать и писать – никто, кроме Майло, у которого из-за болезни хватило времени овладеть этим непростым искусством. Но и он, хоть и пыжился, ни разу в жизни не держал в руках настоящей книги, а умение писать сводилось к способности с грехом пополам накарябать свое имя.

      Созданные еще до Исхода, сохранившиеся от погибшей цивилизации, книги ценились очень дорого. Увидеть их так много в одном месте было равносильно шансу наткнуться при вскапывании огорода на алмаз с кулак величиной.

      Примечания

      1

      Мелкие осколки пластика, используются