Присягнувшая Черепу. Брайан Стейвли

смотрела с перил, еще тяжело дыша от усилия.

      – Что ж… – Эла обняла меня за плечи. – Для служительницы Ананшаэля ты сегодня сделала весьма своеобразный выбор.

      Я только помотала головой, не находя объяснений.

      Крокодилы внизу скрежетали зубами и взбивали хвостами воду.

      – Давай, Во! – проревел мужчина рядом со мной, склоняясь к своим. – Еще чуть-чуть! Бин, не останавливайся!

      Бин была уже рядом, рукой подать. Она и протянула руку, но тут оторвалась доска, за которую она цеплялась. Она еще зависла на миг, будто на невидимом канате, а потом запрокинулась назад, упала с протяжным воплем. Приземлилась неудачно: застрявшая в грязи нога вывернулась не в ту сторону. Крокодилы, словно одним движением в групповом танце, обратились к ней.

      – Дорогу миллионоперстому богу, – пробормотала Эла.

      Второй, Во, обернулся. Я успела заметить мелькнувший на его лице ужас.

      – Вставай, Бин, – взмолился он. – Поднимайся!

      И, увидев, что ей не встать, прыгнул сам.

      – Неблагоразумно, – заметила Эла.

      – Пока пялимся на эту бестолковщину, в Домбанг не доберемся, – крякнул Коссал.

      – С каких пор труды нашего бога стали «бестолковщиной»? – спросила, обернувшись к нему, Эла.

      – Наш бог трудится повсюду и беспрерывно, – ответил Коссал. – Будешь задерживаться у каждой умершей в полете мошки? Останавливаться всякий раз, когда сеть вытаскивает из воды пару рыбин?

      – Не занудствуй. – Эла пихнула его локтем в грудь. – Это по меньшей мере поучительно.

      – Мне ни к чему учиться умирать в зубах ящерицы-переростка.

      – Не для тебя, старого козла, а для Пирр.

      Эла кивнула на длинноволосого, который умудрился найти опору в глубокой коварной трясине.

      – Вот это, – улыбнулась она, – и есть любовь.

      – Это глупость, – буркнул Коссал.

      – Иногда их разделяет слишком тонкая грань, – пожала плечами Эла.

      Пусть грань и была тонкой, живописцы и скульпторы веками умудрялись смотреть на нее лишь с одной стороны. Художники передавали образ любви деликатно – через пухлые губы, смятые постели, изгибы нагих бедер. Крокодилы у них определенно встречались реже. И воплей было куда меньше.

      – Ты бы сразился с крокодилом, чтобы меня спасти? – снова толкнула Коссала Эла.

      – Ты жрица Ананшаэля, – бросил Коссал. – Полагаю, приняла бы зверя с распростертыми объятиями.

      – А он что-то не спешит, – отметила Эла.

      Во тоже приземлился неудачно. Сам он не пострадал, но потерял доски, которыми отгонял животных. Два крокодила уже подбирались к раненой девушке. Безоружный Во, обжигая глотку воинственным криком, прыгнул на них. Не знаю, как он очутился на спине ящера, как избежал огромной жадной пасти. Зверь забился, в пену взбил воду, но мужчина держался, обхватив его за шею и прижимаясь лицом к блестящей мокрой шкуре.

      – С ними так и сражаются, – сказала я. – Заходят сзади, взбираются на спину. Одной рукой за шею, другой ножом…

      – У