Черный амулет. Историко-романтическое повествование. Яков Петрович Мулкиджанян

арсиев торжища Боспора, стал караваны слать через наши кочевья в благодарность за помощь. Разве это не добыча?

      – Много ты знаешь! – бросил Патак. – А Фрасаук…

      И тут Патак заметил позади старейшины торчавшие ноговицы Мидаспа.

      – Уйди в сторону, старик, – указал плетью, – Кого же я вижу здесь?.. Мидасп?

      – Не гневайся, ардар, – это Тантапар подошел к вождю, погладил морду коня его. – Сами боги послали к нам сегодня мальчика. Словно молодой Фрасаук был здесь.

      Патак недобро смотрел на Мидаспа.

      – Пусть он сначала станет мужчиной. Слава Фрасаука велика, а этот еще мал, чтобы сравнивать их!

      Среди собравшихся послышались смешки.

      – Ты тоже когда-то был мальчишкой, ардар, – не удержался Атавак, – Не виделась ли и тебе слава предков?

      Патак дернул узду и, разворачивая коня, сказал с презрением:

      – Я прощаю тебе твою дерзость, старик. Утешься этим.

      Тревожно стало на душе Мидаспа от услышанного. Почему так злы слова Патака?

      Атавак обнял его.

      – Пойдем, сын Фрасаука. До рассвета еще придут к тебе сны. Воины начнут теперь мужские танцы. Старику и юному быть здесь больше не нужно…

      Ночь уже не та, что в начале лета. Набралась сил; духи тьмы, как могут, сдерживают приход рассвета. Неумолимо побеждает их Великий Михр, хозяин зари, приводит за собой Светлого Йиму. Таков величайший из законов, установленных владыками небес…

      Тонкая полоса бледного света у края полога кибитки похожа на короткое копье, приставленное к стенке жилища. Нет, как и не было, сна. Лежа на жесткой кошме – как и положено будущему воину – мучается мыслями Мидасп, растревоженный всем, что было. Атавак и Патак… Как быть? Обоих любит Мидасп, благодарен обоим. Патак заменил отца ему, научил сидеть на коне, умело управляться с малым луком, поражая стрелой цель, держать в руке меч так, как нужно в бою. Это Патак твердил, что сделает из Мидаспа воина, такого же безжалостного и твердого, как он сам. Не забывал мать Мидаспа – Хумук, подарки привозил ей и – мальчик сам слышал – предлагал стать второй женой. Как не восхищаться силой и статью дяди? Не зря же арсии выкрикнули ардаром его в ту весну, когда родился Мидасп. Но эта неприязнь к Атаваку… Как понять ее? Словно мудрый дух-покровитель, кружил порой Атавак возле Мидаспа. Что ни спроси – ответит, ибо чего не знает Атавак? И слово хорошее скажет, и добрый совет даст, поможет всегда. Вот и в эту ночь оказался рядом, и сбылась мечта Мидаспа. Он услышал Тантапара, песню об отце…

      И вдруг остро вспыхнуло в голове: «Как могли дайвы похитить амулет, если они боятся его волшебной мощи? Может это… и не дайвы вовсе?»

      Сразу нестерпимо захотелось вскочить Мидаспу, побежать к Атаваку и поделиться такой простой мыслью. Но тут из-за полога, делившего кибитку на две половины, вышла мать. Замер на кошме Мидасп, притворился спящим – он не хотел разговора.

      Хумук расчесала волосы деревянным гребнем, взглянула