Черный амулет. Историко-романтическое повествование. Яков Петрович Мулкиджанян

Великая* кормила его своим молоком,

      И рос любезный богам Фрасаук, мечом и луком играл.

      В пять весен стрелой коршуна поражал в небесах.

      Вырос – воин могучий, как сам Вртрагна*!

      Лучше всех бросал на жеребца аркан,

      Воле своей подчинял необъезженного.

      Стал мужчиной – белую полосу провела на лбу его

      Арьяпат – жрица всех арсиев, вечный ей свет.

      А потом вдруг беда, двойная беда пришла:

      Ушел в мир вечного света вождь арсиев, Туск – одна беда,

      И панксаны*, сиракские прихвостни, напали в полбайвара* числом,

      Стали кибитки жечь, уводить скот и людей – вторая беда.

      И тогда нарекли арсии Фрасаука вождем,

      Сел на шкуру4, большое войско собрал Фрасаук

      И на голову панксанов пал, как коршун на лису,

      Арсии с ним копьем Вртрагны пали на врага.

      И многих врагов своей рукой умертвил молодой ардар*!

      И из скальпов их сшил себе плащ, щеголял тем плащом!

      При этих словах арсии, пребывавшие в благоговейном молчании, не выдержали, и издали многоголосый боевой клич, потрясли в воздухе акинаками*. Мелькнула и погасла улыбка Тантапара.

      И панксанов вождя в том бою достал Фрасаук,

      Стрелой, ядом наполненной, сбил с коня,

      Арканом проволок, голову отсек, взял оружие и коня,

      И был на мече панксана камень, черный, как мрак,

      Меньше ладони амулет – но панксана не спас,

      И его взял Фрасаук – заговорить Арьяпат,

      И та камень взяла и заклятья-знаки начертала на нем.

      И исполнился сил небывалых с той поры Фрасаук,

      Ни стрела, ни меч, ни копье не брали его.

      Зато стрелы его, как хищные птицы, разили врагов.

      Много весен так было, и арсиев фарн* хранил Фрасаук,

      И скота без числа из походов приводили они.

      И вдруг сдвинул брови певец, сделалось суровым лицо его. Надрывнее и тревожнее зазвучал фандыр, рождая в слушающих ощущение близкой беды.

      Но вот бросили вызов аорсам* сираки – снова война.

      Молили дайвов враги, щедрые жертвы несли,

      Просили зла Фрасауку, арсиям беды, не веря силам своим.

      И исполнились хитростью дайвы, да сгинут совсем!

      Похитили зубастоголовые Фрасаука амулет,

      Без черного камня в бой пошел Фрасаук…

      И в первой стычке пал под ардаром конь;

      Сил прося у земли, бился на ногах Фрасаук, семерых убил.

      Но сзади сирак налетел, секиру обрушив свою,

      Ардара шлем разрубил, голову Фрасаука достал.

      Погибель ардару пришла, он на землю упал.

      Тихий стон и горестные восклицания послышались отовсюду. Даже слыхавшие эту песню арсии скорбно качали головами и били ладонями по коленям. Задрожали губы у Мидаспа – так страшно никто не рассказывал

4

Обычай сидения на шкуре быка описан античными авторами (Лукиан) у скифов и, судя по всему, существовал в сарматской среде. Садившийся на бычью шкуру призывал, тем самым, в особо настоятельной мольбе о помощи военной силой. Желавшие помочь наступали на край шкуры, принеся тем самым клятву-обещание привести воинов, кто сколько сможет.