Блистательные годы. Гран-Канария. Арчибальд Кронин

затем вошел.

      – Ну, – сказал старый доктор странным тоном, – ты помог бедняжке спокойно уйти?

      Дункан устало и далеко не театрально махнул рукой:

      – Она поправится. У нее был кризис в четыре утра. Чтоб вас черти взяли, она поправится раньше вас.

      – Ты что, шутишь? – спросил Мердок.

      – Я нет, – устало сказал Дункан.

      Лицо старика было непроницаемым. Тихим голосом он проговорил:

      – Иди в свою комнату и поспи часика два. У тебя впереди тяжелый день. А операция в девять.

      В этих словах не было ничего особенного, и все же то, как Мердок произнес их, вызвало у Дункана невыразимое чувство удовлетворения.

      Глава 40

      Вскоре вся округа узнала о том, как Дункан преуспел в лечении пневмонии Энни Маккелви. Нельзя сказать, что он получил одобрение, – это было просто признание его наличия как такового, вкупе с благочестиво выраженной надеждой, что в молодом странноватом докторе может оказаться что-то хорошее.

      Шли дни, каждый из которых был полон событий и немалых испытаний, требовавших от Дункана профессиональных знаний и выносливости, – Дункан чувствовал, что он растет как практикующий врач. Боль из-за потери Маргарет все еще не утихала, и бывали моменты, когда его захлестывала волна отчаяния. И все же рана оказалась менее серьезной, чем он себе представлял.

      Долгие серые дни со снегопадами миновали, и иногда за утренний обход он преодолевал на машине пятьдесят миль по пересеченной местности, а затем возвращался, сияющий и голодный, к своей полуденной трапезе. И как только он появлялся, его уже ждали блюда с готовой вкусной едой. Дункана поражало, с каким спокойным совершенством Джин ведет домашнее хозяйство.

      Как-то после двух недель пребывания в Страт-Линтоне он сказал:

      – Джин, однажды кому-то очень повезет с такой женой, как ты.

      Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица. Слегка натянутым тоном она ответила:

      – Ты так думаешь?

      – Я правда так думаю, – сказал он полушутливо. – А когда твой отец выйдет на пенсию, что ему предстоит в ближайшее время, он устроит тебя с приличным приданым…

      Она резко повернулась, лицо ее выражало волнение и протест.

      – Не говори так – это на тебя не похоже!

      – Почему, Джин… – Он замолчал, сбитый с толку.

      – Что ты можешь знать о моем будущем – откуда такая бесцеремонность? Ты хоть понимаешь наше положение? Папа просто не может уйти на пенсию. Он не может этого себе позволить. Мы не богаты, мы бедны. У нас нет ничего, кроме этого дома и мебели, которая в нем. Мой отец лечил людей не ради собственной прибыли. – Ее чувство собственного достоинства вылилось в отчаяние. – Все эти годы мы с трудом сводили концы с концами. Даже сейчас у нас большие долги за лекарства. И слышать твои глупости о моем замужестве… – Она внезапно замолчала, в ее глазах заблестели слезы.

      Хотя Дункан и не понимал, чем ее обидел, было очевидно, что он причинил ей боль.

      – Прости,