Штормило! Море волнующих историй. Елена Чиркова

ну тебя! – поняв неуместность начатого обсуждения, шутя, шлёпнула подружку перчаткой по плечу Пискарёва. – Хорошо, что ртутные градусники выпускать перестали, шляпники здоровее будут!

      Тани дружно рассмеялись и разбрелись в разные стороны.

                                          * * *

      На следующий день после уроков Татьяна Николаевна Пискарёва раздавала родителям их первоклашек.

      Первая смена закончилась, а вторая почти началась, поэтому в вестибюле было много народу.

      Охранник собачился со старшеклассниками, которые нахально крутили «вертушку», «забыв» переобуться. Зарёванная девочка искала потерянную куртку. Сидя на руках у пирсингованной в крыло носа родительницы, скрипуче лаяла ручная собачонка.

      Пискарёву то и дело дёргали с вопросами родители, совали деньги за столовую, дотошничали.

      Внезапно на фоне всей этой вакханалии перед взором Татьяны Николаевны тревожно вспыхнул алый мак. Это Иванова предстала перед ней в бессовестно красном головном уборе. И вот так, с цветком на голове, она приблизилась к онемевшей от удивления Пискарёвой, расплылась в дружелюбной улыбке.

      Татьяна тоже скорчила гримасу.

      «За нами бабушка пришла, – одна из двойняшек потянула за рукав впечатлённую Таню. – Домой идти можно?»

                                          * * *

      Иванова – это грузная женщина лет шестидесяти. Большой живот придавал приземистой женщине округлую форму. Тряпичный, на утеплённой подкладке, сильно поношенный коричневый плащ тем более утяжелял Ивановское рыхлое тело, делая её похожей на домашнюю сытую утку, сильно раскормленную по осени.

      – Вон, смотри! Видишь? – шепнула подошедшей коллеге Татьяне возбуждённая Пискарёва и незаметно повела взглядом в спину торжественно плывущего к выходу «алого мака».

      – Вижу, – кивнула та. – И правда, крутое кепи!

      – А пойдём-ка, кепи обсудим, – Татьяна Николаевна «под локоток» увлекла с собой подругу в свой опустевший кабинет.

      – У меня ЧП! – устало опустилась на стул Татьяна Николаевна. – Кто-то в классе ворует… Так, по мелочи, большую пачку новых фломастеров у девочки из портфеля вытащили. Родительница мне звонила, жаловалась. На прошлой неделе клячку кто-то потерял, на этой неделе – сто рублей… Короче, разбираться надо.

      – Возможно, слово «потерял» здесь главное? – предположила не проникшаяся проблемой собеседница.

      В ответ Пискарёва так нервозно дёрнула плечиком, что Татьяна своё предположение «замяла».

      – На кого думаешь? – примирительно протягивая утомлённой приятельнице карамельку, участливо спросила она.

      – На Ивановых.

      – Ну почему? Они хорошие девочки. Почему Ивановы?

      – Они новенькие! Что мы о них знаем?

      – А ты узнай.

      – Слушай, Таня! Я сейчас, наверно, скажу ерунду, но я правда так думаю, – Татьяна Николаевна так разволновалась от настырного выпада подруги в свою сторону, что речь её, обычно более-менее спокойная и размеренная,