Перья. Оливия Вильденштейн

бархатистой текстурой, покрывающей мое нёбо, не смаковать сладкий и земляной аромат, обволакивающий язык.

      Я правда пыталась возненавидеть вино, но не смогла. Так что я решила возненавидеть мужчину, который заставил меня нарушить правила.

      – Ты жестокий человек, Джаред Адлер.

      Он вернулся на свое место.

      – Разве оно не превосходно?

      – Оно отвратительно.

      Колющая боль, которую я ожидала, когда пила вино, пронзила меня сейчас. Я стиснула зубы и со стуком поставила бокал на стол. Ножка отломилась и поцарапала ладонь. Но физическая рана была ничем по сравнению с агонией от потери еще одного пера.

      Слезы закапали с моего подбородка, когда серебристое перышко опустилось на ковер.

      – Зря я вернулась.

      Нужно уйти, пока меня не ощипали словно птицу, которую я только что съела. В горле встал ком. И слезы потекли по щекам, смешиваясь с пролитым на дрожащие колени вином.

      Глава 14

      Моя травмированная рука была перевязана тканью. Я распахнула покрасневшие глаза и обнаружила Джареда на корточках рядом со мной. Он помог мне.

      Хоть я была вне себя от гнева, все равно удивилась, что не вкус запретного плода стоил мне пера, а ложь. По крайней мере, мне так показалось. Устав гадать, я взяла все еще полный бокал Джареда и осушила его.

      А потом я ждала. И ждала.

      Ничего не произошло.

      Ничего. Не. Произошло.

      Это только сильнее испортило мне настроение, потому что я не могла винить Джареда за поврежденные крылья. Все было только на моей совести.

      – Тебе же понравилось, правда, Перышко? – его легкомысленный тон привел меня в ярость.

      – Никогда больше не угрожай мне, – с негодованием прошипела я. – «Нет» значит «нет».

      У него перехватило дыхание.

      – Pardon[30].

      Узел в моем горле ослаб. Из всех ожидаемых от него ответов я не могла и предположить извинение.

      Двери столовой распахнулись, и раздались короткие распоряжения. Мгновение спустя Джаред затянул салфетку вокруг моей руки и деликатно положил ее мне на колени. После он отошел в сторону, чтобы официант мог убрать разбитый бокал и вытереть стол.

      Наблюдая, как пятно, словно свежая кровь, расползается по белой скатерти, я услышала вопрос Джареда:

      – Mimi, tu peux aller lui chercher quelque chose à se mettre? Et un pansement.

      «Мими, ты можешь купить ей какую-нибудь одежду? И пластырь».

      – Non[31], – возразила я. – Не хочу менять платье.

      И Джаред, и Мюриэль посмотрели на меня.

      – Оно черное.

      Даже если вино пропитало ткань, никто бы не заметил.

      – А еще мокрое, – заметил Джаред.

      – Высохнет.

      Я не собиралась надевать платье из его ужасающего гардероба. Конечно, сейчас мое собственное платье не было особо удобным, но все же оно мое. Оно не касалось кожи другой женщины и не впитало ее духи.

      – Прости, что разбила твой бокал, – машинально извинилась я. – Сколько я тебе должна?

      Тяжелый рифленый хрусталь, вероятно, стоил бы мне всех карманных расходов. Все в доме Джареда казалось

30

Прости (фр.).

31

Нет (фр.).