Перья. Оливия Вильденштейн

его не заметить.

      Вдоль стен с одной стороны тянулся выцветший гобелен со сценой охоты, а с другой находились три пары французских дверей, которые выходили во внутренний двор. Потолок являлся самой эффектной частью комнаты. Херувимы – такие, какими их представляли себе люди, крылатые и пухленькие – порхали по голубому небу или выглядывали из-за пушистых облачков.

      – Дядя заказал рисунок для моей матери в качестве свадебного подарка. Она его обожала. Я как раз собирался закрасить.

      Я оторвала взгляд от фрески.

      – Я думал о краске с эффектом «яичной скорлупы». Или, может, стоит выбрать просто черный цвет. Чтобы соответствовал моей душе.

      Я почувствовала, что Джаред просто пытается вывести меня из себя. Если бы он хотел уничтожить любимое панно своей матери, то сделал бы это раньше.

      – Почему ты хочешь избавиться от воспоминаний о своей матери, Джаред? Она плохо к тебе относилась?

      Черты его лица стали еще острее. Я не была уверена, сердится он на меня или на женщину, которая считала херувимов милыми. Мне вдруг захотелось, чтобы его досье имело больше информации.

      – Ты ешь что-нибудь, кроме радуги, Перышко?

      Его вопрос потряс меня.

      – Радуги?

      Резкость испарилась с лица Джареда, но черты не смягчились. В Джареде Адлере не было ничего мягкого.

      – Горшочки с золотом[28], но только на завтрак, – выдала я.

      Мой ответ вызвал у него улыбку, которую я могла бы назвать сокрушительно прекрасной. Если бы не пребывала все еще в ужасе от того, что скрывалось за ней.

      – Я дам знать Мюриэль.

      – У нее есть поставщик?

      – А я-то думал, что фанатики унылые.

      – У тебя на удивление много предубеждений о фанатиках. Полагаю, я не первый фанатик, с которым тебе довелось столкнуться.

      Пристальный взгляд Джареда впился в мой.

      Прежде чем я успела спросить его об остальных, двери столовой открылись.

      – Pardonne-moi[29], Джаред. Я не знала, что ты развлекаешься.

      – Ты неправильно все поняла, Мими. Это меня развлекают.

      Мими? У Джареда было прозвище для каждой близкой ему женщины? Не то чтобы я была ему близка. Хотя технически я была женщиной и буду рядом с ним в течение следующих двадцати трех с небольшим часов.

      Мюриэль изобразила легкую улыбку. Несмотря на густой макияж, она была красивой женщиной.

      – Не хочешь поужинать?

      – С удовольствием.

      Улыбка женщины стала шире.

      – Твоя гостья присоединится?

      – Да, – ответил за меня Джаред.

      – Спасибо, – сказала я, прежде чем она ушла.

      – Не за что, – Мюриэль закрыла дверь.

      – Она очень заботится о тебе, – заметила я.

      Джаред снял пиджак и бросил его на спинку одного из обитых тканью обеденных стульев, а затем занял место во главе стола.

      – Ей платят за заботу.

      Я вздрогнула.

      – Сомневаюсь, что она заботлива поэтому.

      Мужчина отодвинулся назад и закинул ногу на ногу. Его штанина задралась, обнажив красный носок, который

28

По ирландской легенде лепреконы хранят в конце или начале радуги горшочки с золотом.

29

Прошу прощения (фр.).