Перья. Оливия Вильденштейн

нравится знать, с каким человеком я имею дело. Женщины, которые красят свои волосы в яркие цвета, хотят выделяться. А ты производишь впечатление интроверта.

      – Цвет естественный, ясно? – Шепотом я добавила: – Поверь, если бы я могла перекрасить их во что-то нормальное, то сделала бы это.

      Краска не действовала на ангельские волосы. Я пыталась. Несколько раз.

      – Если бы могла? – брови Джареда сошлись на переносице. – Тебе нельзя красить волосы из-за веры?

      – Я не собираюсь тратить двадцать четыре часа, которые ты так великодушно выделил мне, на обсуждение моих волос, хорошо?

      Уголок его губ приподнялся.

      – Что же мы тогда будем обсуждать? Погоду?

      – Поговорим о том, как тебе стать лучше.

      Джаред фыркнул.

      – Я безнадежен, Перышко. На твоем месте я бы не стал и пытаться.

      – Но ты не я, – я растерла руками предплечья, чтобы отогнать прохладу апрельской ночи.

      – Я бы лучше обсудил твои волосы.

      – Если ты веришь в свою безнадежность, зачем давать мне второй шанс?

      Больше не улыбаясь, Джаред сказал:

      – У меня свои причины.

      Моя кожа покрылась мурашками.

      – Какие?

      – Неважно.

      Мне следовало вовремя отказаться и выбрать кого-нибудь другого. Кого-то, кто не выглядел словно хищник, которому нравилось играть со своей жертвой.

      – Ты же не собираешься запереть меня и пытать? – не сдержалась я.

      – Я обещал тебе двадцать четыре часа, а не объяснение своих поступков.

      Он направился ко входу в особняк из известняка. На пороге стоял Амир, отдаленно напоминающий стальную балку. Он сердито смотрел на меня, словно я была какой-то крысой, которую Джаред вытащил из канализации и принес домой в качестве питомца.

      – Ты идешь, Перышко? У тебя осталось всего двадцать три часа и сорок семь минут, чтобы изменить мое ужасающее поведение.

      Насмешливые нотки в голосе Джареда не ускользнули от меня. Он не верил, что я смогу исправить его. По правде говоря, я и сама в это не верила. Но мне отчаянно хотелось вернуть свои перья, поэтому я направилась за мужчиной. Мои бронзовые туфли на шпильках застучали по булыжникам. Когда я проходила мимо фонтана, мой взгляд остановился на израненной спине статуи.

      Это не предзнаменование, Лей.

      Тогда почему именно предзнаменованием это и кажется?

      По моему телу пробежала дрожь, когда я вошла в дом.

      – Ты очарована моим фонтаном, – сказал Джаред.

      Я посмотрела на его смуглое лицо.

      – Жаль, что он сломан.

      – Я думал, ты увлекаешься сломанными вещами.

      Я вглядывалась в полуприкрытые глаза Джареда. Вестибюль освещался слабо, но я все равно разглядела: они были настолько глубокого карего оттенка, что казались черными.

      – Это мой долг, а не увлечение, – возразила я, обходя мужчину.

      Мюриэль сегодня не было, а дверь, ведущая в логово инкубов, была приоткрыта. Так что я подошла к ней.

      – Твоя сумка, Перышко, – сказал Джаред. – Я не разрешаю пользоваться мобильными