Золото Каралона. Александр Цуканов

я из потайного кармана пачку четвертаков и говорю ей этак небрежно:

      Я не только купе, весь вагон могу закупить.

      Сунул билет в карман, решил малость расслабиться. Купил в буфете коньяк, курицу, за столик пристроился. Бутылку допить не успел, подходят двое в милицейской форме с оловянными глазами. Распитие в общественном месте! Пройдемте. Я деньги сую. А они свое: нет, пройдемте! А глазенки у одного, вижу, кошачьим хвостом прыгают.

      – Удостоверение ваше позвольте взглянуть? – прошу деликатно и вежливо.

      А он меня коленом в пах. Круги перед глазами, дыхание перехватило.

      – Хочешь пятнадцать суток схлопотать!

      На улице темнота, а эти двое толкают, ведут непонятно куда. Вдруг машина высветила обыкновенного ухаря, который машет рукой – сюда, мол, сюда. Одного я оттолкнул, другого с ног сбил, побежал.

      – Ты же отец такой здоровый?

      – Против лому нет приему. Железякой сзади по голове достали. Всего выпотрошили. Даже унты сняли. Только чемодан мой обтрепанный с инструментом остался.

      – Снова поедешь в артель?

      – Нет. Теперь аллес капут. Новая жизнь… Почем нынче доска, Аня, ты не знаешь? Сделаю баньку, а там и пристройку к дому.

      Аркадию не спится, он лежит на поскрипывающей раскладушке, выходит на кухню, отодвигает печную заслонку, курит. Подсаживается на кровать, отгороженную гардиной, получает тычёк в бок.

      – Ишь выискался… Ложись, где постелено.

      Бурчит в ответ обиженно: «Тоже мне принцесса».

      Нижегородка. Цукан в охотку делает работу по дому подбить-поправить крыльцо, доску заменить. Обкапывает столбик у ворот, вгоняет туда кусок рельса, берет на проволочную скрутку. Мужики-железнодорожники подвезли красного кирпича. Цукан отдает им деньги и бутылку водки. Подзывает Ваню.

      – Вот тебе три рубля. Хошь сам, хошь с приятелем, но чтоб кирпич сложил в штабель.

      Зашла соседка. Знакомится. Внимательно смотрит и тут же, усмешки своей не скрывая:

      – Из иностранцев, что ль?

      Анна, слегка смутившись, укоряет:

      – Что ты выдумываешь, Нина?

      – Так ведь чудно. Ар-кадей и ко всему еще Цукан. Фамилия вроде немецкой, а сам на араба похож.

      Соседка смеется и в смехе ее проглядывает что-то призывное, как у молодой кобылицы и одновременно бабское завистливое, что вот ведь сама замухрышка, а такого ладного мужика отхватила. Анна это улавливает и с несвойственной для нее грубоватостью выпроваживает соседку подобру-поздорову, укоряет едва слышно: «Приперлась. Шалава нижегородская…»

      – Пап, а чего пацаны говорят, что твоя фамилия не Цукан, а Цукерман?

      – Тупые они, как валенки. Книг не читают, только бы на гитарах бренчать. А фамилия наша русская. Предки староверы были, цокальщиками их дразнили… Ты мне с баней-то поможешь?

      – Да мне к занятиям надо готовиться…

      Анна смотрит с укоризной на Цукана.

      – Он и так троечник. Без стипендии остался, а так и вовсе…

      – На танцплощадке вечера проводить время есть! Портвешок, девочки…

      – С