Секретный агент по морскому делу. Вадим Хитров

Русским не мешает, – рассмеялся Сольмс, – что еще?

      – Пушки для этих кораблей уже начинают поступать, на следующей неделе планируется произвести опытный отстрел. Правда, не ведаю, откуда сии пушки и насколько они пригодные. До сих пор прибывали с Липецка, паршивые, дай бог, одна из пятнадцати экзаменацию выдерживала. Нынче с какого-то другого завода привезли.

      – Ну, два корабля не флот, тем более без хороших орудий.

      – Пока не флот, но это только начало, планы вполне серьезные, Чернышев самолично в Архангельск поедет еще два корабля принимать, потом на Каспий, на Азов офицеров отправляют, даже собираются целую команду корабелов и моряков направить в Англию на обучение.

      – Что, в Англию? Много ли, когда? – встревоженно спросил Сольмс.

      – Сие держится в секрете, я только краем уха слышал, когда Чернышев на верфи об этом обмолвился.

      – Все разузнать незамедлительно, в подробностях, – строго повелел Сольмс.

      – Трудновато будет, поднести надо кое-кому, – с намеком сказал чиновник.

      – Вот тебе, – Сольмс небрежно бросил кошелек, – здесь на все хватит. Теперь иди, встретимся как обычно, и чтобы в следующий раз духа винного я от тебя не чуял, не переношу.

      – Слушаюсь, – сказал Лубянов и покинул карету.

      «Не переносит он, сам-то выпить, небось, не дурак», – буркнул он себе под нос и направился к ближайшему трактиру.

      Прусский посол в России граф Сольмс-Зонненвальдский из доклада своего агента понял главное: Екатерина всерьез взялась за обновление флота, а это есть вопрос геополитических притязаний Российской империи.

      Глава пятая. «Гермес»

1765 год, август, Глазго

      Молодой человек, облаченный в белый мундир с зелеными обшлагами, при шпаге и с небольшим саквояжем шел вдоль пирса в порту Глазго и явно что-то искал. Едва рассвело, и в столь ранний час спросить толком было не у кого, только пара пьяных матросов невнятной походкой плелись куда-то, да какая-то карета, на облучке которой никто не сидел, без дела стояла на пирсе. Наконец, юноша, кажется, увидел цель своего поиска и буквально застыл в изумлении. Трехмачтовый красавец корабль предстал перед ним, постепенно появляясь из рассеивающегося утреннего тумана. Его плавные обводы просто завораживали своими совершенными линиями, на носу под бушпритом красовалась фигура в виде мужчины с обнаженным торсом и крылатым позолоченным шлемом на голове. Покоренный красотой фрегата, Плещеев с восхищением рассматривал его от форштевня до клотиков мачт и так задрал голову, что треуголка чуть не свалилась.

      Вид порта Глазго (1760 г.). Неизв. художник

      – Нравится? – спросил кто-то за спиной.

      – Да, очень, – восхищенно ответил Плещеев и обернулся. Перед ним стоял с лоском одетый морской офицер, возрастом за тридцать, был он высок, сухощав, узкое лицо его выглядело благородно, высокий лоб и ясный взгляд выдавали в нем человека умного.

      – У вас необычный мундир, похож на австрийский, – произнес англичанин, с интересом разглядывая незнакомца.

      – Никак