Исключительно твой. Юлия Резник

конечно, не запрещено. И в качестве разовой подружки я в праве выбирать девушку любой национальности и нравов. В любом случае то, что девушка согласилась на отношения без благословления родителей, будет свидетельствовать не в ее пользу. А если это что-то серьезное… Растерянно отвожу упавшие на лицо волосы. И сворачиваю разговор с отцом.

      – Кхм-кхм.

      Оборачиваюсь резко. И все мои нехорошие мысли топятся в нежной улыбке Афины.

      – Доброе утро.

      – Доброе. – Шагаю навстречу ей. Мы расстались каких-то полчаса назад, но я соскучился так, будто мы тысячу лет не виделись.

      – Я тебе кофе сварила, – протягивает чашку. – Не знаю, какой ты пьешь.

      – Правда? А я думал, что за эту ночь ты все-все про меня узнала. – Забираю чашку.

      – Нет. – Соприкасаемся пальцами и стоим, глядя на воду. Невинней этого ничего нет. Но меня накрывает даже от такой малости. Мое тело, все мои мужские рефлексы в стойке. Ее расфокусированный взгляд из-под ресниц пьянит. И мне пипец как, как никогда еще в жизни, хочется очаровывать ее с каждым разом все больше и очаровываться самому. Это неожиданно превращается в какую-то ненормальную, болезненную потребность. Неужели это и есть любовь? Поворачиваю голову, провожу носом по виску Афины, прямо по дрожащей голубой венке. А она мной пахнет, ведь наговорившись под утро, мы еще пару часов полулежали вдвоем в неудобном скрипучем кресле. Я на сиденье, она на мне, доверчиво положив светлую головку на грудь и скользя по рукам тонкими пальчиками…

      Медленно выдыхаю и снова втягиваю в себя наш смешавшийся аромат. Под колени бьет сытым мужским довольством. Которого мне, впрочем, тоже мало. Я на максималках ее хочу. Целиком. Жажда обладания настолько сильная, что я буквально схожу с ума. Перед глазами картинки – одна горячей другой. Вот я толкаю ее в высокую траву, нависаю сверху и… Трясу головой. Подношу к губам чашку. Надо брать себя в руки. Мы же тут не одни. Да и вообще я почти уверен, что для Афины гораздо более интимны и значимы наши с ней вчерашние разговоры, чем так и не случившийся секс. Что вчера она отдала мне гораздо больше себя, чем я бы смог получить, поимев ее всем известным способом. И это тешит, это усмиряет пробудившиеся инстинкты. Все будет. Непременно будет. Но не так, не обыденно… Не как со всеми. Просто потому что Афина – не все. Она моя. Я это кожей чувствую.

      – Ничего вышло? – беспокоится, указывая на чашку. Я киваю в ответ. Оседаю на землю. За руку утягиваю ее за собой. Полюбоваться-то зарождением нового дня мы можем?

      – Все как я люблю. Ты угадала. Вкусно.

      – Врешь?

      – Не-а. Чистая правда.

      Допиваю. Отставляю чашку. Ложусь в траву. Небо над головой – все равно что море… Афина укладывается рядом, и кажется, будто мы с головой проваливаемся в невесомость.

      – Как думаешь, будет дождь?

      – Хоть бы. Земля сухая, как порох. Весь урожай сгорит.

      – А ты и в этом разбираешься?

      – Я удивительно многогранная личность, – усмехается, переворачиваясь на живот. Вдали слышатся голоса отдыхающих, детворы, лают