Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга. Кирилл Баранов

орнаментом у каймы, жевали бетель и мало разговаривали. Женщины, часто с цветастыми кольцами на чуть вытянутых шеях, таскали в коромыслах воду от реки к холмам. Их распущенные волосы шелестели среди высокой травы, и Ашаяти, унылая и раздраженная, случайно склонила голову за борт, увидела свое отражение и помрачнела еще больше. Ее волосы лежали на голове птичьим гнездом. Отражение пугливо колебалось в легких волнах, отбегавших от бортов сампана.

      Ашаяти исподлобья глянула на занятых своими делами моряков, на задумчивого музыканта, злого Джэйгэ, бросавшего колючие взгляды на руины вокруг, еще немного придвинулась к борту, неловко распустила совсем уже длинные волосы и свесила их к реке. Скованная и смущенная, она принялась полоскать волосы в воде – скручивала их, выжимала, а потом снова посмотрела на свое отражение. Она подумала, что даже деревенские старухи выглядят красивее нее, у них не такая жесткая, не такая потрепанная в походах кожа, не такие колючие скулы… Внезапно проплывший по отражению Ашаяти клок волос вывел ее из самоуничижительной хандры. Ашаяти подняла голову. Сардан срезал ножом выросшую во льдах бороду и швырял ошметки прямо в реку. Он вообще предпочитал не иметь на физиономии лишней растительности, но редко видел свое отражение и потому так же редко вспоминал о своем внешнем виде.

      – Хватит в реку мусорить, – неожиданно резко сказала Ашаяти.

      Сардан остановился и в недоумении посмотрел на нее, на ее аккуратно уложенные мокрые волосы и улыбнулся.

      – Что тебе? – насупилась Ашаяти.

      – Красивая ты. Как журчащий среди цветущих колокольчиков ручеек.

      – Иди давай, отвернись, – Ашаяти страшно покраснела и махнула ногой, но до музыканта не достала. – Ручеек…

      Вскоре по берегам реки встали высоченные ворота, раньше полностью перекрывавшие течение, а сейчас раскрытые настежь, облупившиеся.

      От ворот далеко в степь, до самых холмов, отходили каменные стены, а за ними рос мангровый лес. Причудливо извивавшиеся деревья переплетались ветвями и стволами, застенчиво тянулись к небу. Жуткие ходульные корни их, как паучьи лапы, царапали борта лодки, вздымались лесными сводами над головами, мешали парусу. Лес захватил всю долину, но не смог одолеть каменистые холма. Где-то в ветвях, среди ярких, почти желтых листьев прыгали и заливались трелями птицы. Сардан улыбался, предвкушая лесную прохладу – последние дни пути солнце жарило невыносимо, особенно это ощущали те, кто долгие месяцы провел в снегах крайнего севера. Ашаяти вообще никак не решалась расстаться с теплой дохой. Она боялась, что сейчас снова обрушатся холода, а потому изнывала от жары и обливалась потом.

      Но когда до опушки было уже рукой подать, капитан что-то сказал матросам и те остановили лодку у берега.

      – Что случилось? – спросил Сардан.

      Джэйгэ долго слушал объяснения капитана, а потом тот и оба матроса спрыгнули на берег и скрылись в кустах.

      – Морские люди говорят, что в лесу живут духи, –