Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение. Ивлин Во

мистер Ласт, – сказала она, – какой у вас миленький домик, и такой старинный.

      – Видите ли, он был сильно реставрирован, – сказал Тони.

      – Да, конечно, но сама атмосфера! Для меня это главное в любом доме. Какое благородство, какой покой. Но вы, разумеется, уже привыкли и не замечаете. Только когда переживешь настоящее горе, как я, начинаешь ценить такие вещи.

      Тони сказал:

      – К сожалению, Бренды еще нет. Она приедет на машине с леди Кокперс.

      – Бренда мне такой друг, такой друг. – Княгиня скинула меха, расположилась на низком стульчике перед камином и вскинула взгляд на Тони: – Вы не будете возражать, если я сниму шляпу?

      – Нет-нет… что вы.

      Дженни швырнула шляпку на диван и тряхнула тускло-черной, круто завитой шевелюрой.

      – Знаете, мистер Ласт, я вас сразу без церемоний стану звать Тедди. Вы не сочтете это за дерзость с моей стороны? А вы называйте меня Дженни. «Княгиня» слишком церемонно, правда? И наводит на мысль о шальварах и золотых галунах… Конечно, – она протянула руки к огню и наклонилась так, что волосы упали ей на лицо, – моего мужа в Марокко называли не князем, а мауляем[15], но для жены мауляя соответствующего титула нет, поэтому в Европе я называю себя княгиней… На самом деле мауляй, конечно, куда более высокий титул… Мой муж – потомок пророка по прямой линии. Вы интересуетесь Востоком?

      – Нет, то есть да. Я хотел сказать, я очень мало знаю о Востоке.

      – А для меня Восток полон неизъяснимого очарования. Вы должны туда поехать, Тедди. Я уверена, вам понравится Восток. Я и Бренде то же самое говорила.

      – Вы, наверное, хотите посмотреть вашу комнату, – сказал Тони. – Скоро подадут чай.

      – Нет, я останусь здесь. Меня так и манит свернуться клубочком у огня, как кошка, и если вы будете со мною ласковы, я замурлычу, а если жестоки – не замечу, совсем как кошка… Ну так как, мне мурлыкать, Тедди?

      – Кхм… да… то есть, пожалуйста, если вам так хочется.

      – Англичане такие мягкие и деликатные. Ах, как чудесно снова оказаться здесь среди них… среди моих дорогих соотечественников. Иногда, в такие вот, как сейчас, минуты, когда меня окружают очаровательные предметы нашей английской старины и милые люди, я оглядываюсь на мою жизнь, и она кажется мне кошмаром… Я вспоминаю о моих шрамах…

      – Бренда говорит, вы сняли квартиру в одном с ней доме. Должно быть, они очень удобные?

      – Вы англичанин до мозга костей, Тедди, вы стыдитесь говорить о личном, сокровенном… Знаете, именно этим вы мне и нравитесь. Я так стремлюсь ко всему надежному, безыскусному и доброму после… после всего, что я пережила.

      – Вы тоже занимаетесь экономикой, как Бренда, или нет?

      – Нет, а разве Бренда занимается экономикой? Она мне ничего не говорила. Поразительная женщина. Где только она находит время?

      – Вот наконец и чай, – сказал Тони. – Надеюсь, вы не откажетесь от оладий? Почти все наши гости сидят на диете. А по-моему, оладьи из тех немногих вещей, что делают английскую зиму сносной.

      – Англия просто немыслима без оладий, – сказала Дженни.

      Она ела

15

Вождь, глава рода (араб.).