Записки времён последней тирании. Роман. Екатерина Блынская

террину.– ответил он, ухмыльнувшись.

      – О чём вы говорили?

      – Ты следишь за мной?

      – Нет… Тим мне позвонил и сказал, что ты заключил с ним контракт на три года. Я всё знаю и сейчас буду тебя топить.

      Платон дураковато улыбнулся, вскинув брови.

      – А ты видел, что написано на холмах любви? Или ты видишь уже перед собой другие холмы? С одной большой надписью большими английскими буквами?

      Кузя приподняла из воды свои круглые, наполненные силиконом груди, на которых, довольно низкобегущей витой строкой была написана латинская поговорка.

      – Ты подумай… Для чего мы, люди искусства, вообще существуем? В частности, актёры? От музыкантов остаётся музыка, от писателей тексты, от художников картины. А от нас что? Ничего. Хоть мы и великие, и необыкновенные, да? Запись фильма, спектакля, всякая муть – телеспектакли? Потому что мы – ничто. Ничто, натянувшее на себя маску чего то значительного… И мы творим для вот этого белого сала, в котором есть тонюсенькая прослойка мяска. И это мяско нас благословляет.

      Платон кивнул.

      – Я бы не хотел, чтобы часть мяса в сале выросла. Тогда это уже будет не жир, а деликатес.

      – Мир для жира, Платон.

      – Я не хочу творить для него.

      – Успокойся, ты ничего не творишь. Ты только переводчик с божественного на человечий.

      – И холмы, и впадины, и ущелья, и лесистые горы, откуда пчёлы несут драгоценный мёд к столу Тримальхиона, всё это моё государство, а за ним сосредоточились варвары и пустыни…

      Кузя подняла костлявые плечи.

      – Тебе не холодно? Давай, я тебя потру мочалкой.

      Платон понял, что его иногда не слышат.

      – И ещё я тебе к премьере купила новую тачку. Можешь старую отдать своей Цезии Третьей. Пусть катается.

      У Платона жадным блеском загорелись глаза.

      – Та, что я хотел?

      – Та самая.

      ***

      Наплескавшись в ванной Кузя и Платон перебрались на кухню, где их уже ждала запечённая с яблоками и апельсинами утка.

      Лаура Гамлетовна ушла в сою комнату, на второй этаж и смотрела телевизор, в это время, как обычно шла передача «Поле Чудес»

      За ужином Кузя наливала белое вино в длинные гравированные бокалы. Разговаривала она менторски, выдавливая из Платона всякие признания в собственной неполноценности и обилие комплиментов.

      Она рассказала, что фасад Театрального Центра, которым будет руководить Платон, прекрасно вписался в архитектуру старой Москвы, слегка нависая над Обводным Каналом.

      Центр по проекту архитектора Санникова, обещал вместить в себя и театральные залы и кинозалы, и рестораны, и кафе, и много чего ещё, включая подземную парковку на три тысячи автомобилей.

      – Такой развлекательный остров с театральным направлением.– сказала Кузя и потянулась за зубочисткой.– И там мы замутим иммерсивный проект…

      Сморщенные веки Кузи, её жиденькие мокрые волосы, мясистые и оттянутые опалово – золотыми серьгами мочки ушей, руки,