Новые приключения Майкрофта Холмса. Куинн Фосетт

бы, – согласился я и подошел к столу, чтобы налить нам с Холмсом чаю.

      – Да, Гатри, – продолжал патрон, – многие люди его сословия способны лишь зачать ребенка, которого потом воспитывает улица. Мы каждый день сталкиваемся с последствиями их безразличия.

      – Некоторые представители высших классов обращаются со своими внебрачными детьми хуже, чем с собаками, – заметил я.

      – К сожалению, это так. Но не все люди, к какому бы слою общества они ни принадлежали, таковы. Сид Гастингс всегда ставил интересы жены и детей выше собственных, и потому он являет собой похвальный образчик того, что даже бедный человек может действовать во благо своей семьи, – рассудил Холмс и взял чашку с чаем, которую я протянул ему. – Вот почему я не хочу навязывать ему решение – едва ли он способен сделать выбор.

      – Не только он, но и любой человек, – поправил я.

      Холмс покачал головой:

      – Гатри, мой мальчик, хотел бы я согласиться с вами. Но, увы, не могу.

      Он взял булочку, разломил ее надвое, намазал меньший кусок маслом и отправил в рот.

      – Каждый человек чему-то предан, – заметил я. – Если не семье, то чему-то иному.

      Я сказал, что думал, и Холмс, по-видимому, это понял.

      – Вы до сих пор остаетесь идеалистом, мой милый, – промолвил он; в его словах слышалось некоторое самоосуждение. – Я рад этому.

      Я сделал небольшой глоток, наслаждаясь горячим чаем.

      – Почему вы так говорите, сэр?

      Мне не довелось услышать его ответ, так как в дверь постучал Тьерс, сообщая, что с ним явился Сид Гастингс.

      – Входите, входите! – крикнул Холмс. – Выпейте с нами чаю… Тьерс, принесите, пожалуйста, чашку для Гастингса.

      – Сию минуту, – ответил Тьерс и вышел.

      Гастингсу, казалось, было не по себе. Он стоял перед нами с шляпой в руках, в плотном твидовом пиджаке и теплом шарфе, обмотанном вокруг шеи.

      – Свой дождевик я оставил в кухне, – объяснил он, уставившись в потолок.

      – Подойдите, Гастингс, не смущайтесь. Сядьте.

      При желании Холмс умел источать такую благожелательность, что никто не мог ей сопротивляться. Гастингс сел на свободный стул.

      – Мне было сказано, вы хотели, чтобы утром я задержался на службе, – пробормотал Гастингс, краснея от собственной дерзости.

      – Я порядком удивился, когда не обнаружил вас в условленном месте, – мягко ответил Холмс. – На вас это совсем не похоже. Надеюсь, с вашей семьей все в порядке?

      – Да-да, сэр, – вымолвил Гастингс, от волнения чуть не выдрав себе клок волос. – У них все хорошо. И у дочки тоже, спасибо вам. Нам не на что жаловаться, особенно с тех пор, как вы помогли нашей Фанни, как она нынче себя зовет.

      Он говорил о дочери, которая благодаря математическим способностям получила место в казино на континенте и теперь процветала.

      – Рад слышать, – ответил Холмс. – Когда будете в следующий раз писать ей, передайте привет от меня.

      – Нечасто и пишу-то, но моя миссис пошлет ей весточку на Рождество. Она мастерица писать,