Пролежни судьбы. Владимир Кукин

радушной мести возбуждение; на что явившаяся лучезарность, глазками играючи, щебечуще спросила: «Ты обиделся?». В вопросе прозвучал отмщения руки неподанной урок с благодеянием наивностного удивления, сошедшего на терпеливость…

      – Общение со свежим воздухом – незабываемо…

      Аж дух у гордости перехватило

      от радости: Эрида – чувств гроза – непотопляема…

      ума лишая – созидательная сила…

      Я взял Татьяну за руку и в зал увлек.

      Молчаливый танец легкомысленности, вставшей вдруг на цыпочки, и гордости карающей натужности моралитета…

      Воображения неугомонность напрягая, заставлял ее наглеть наружными размерами, снимая с Тани белизну «кружавчиков». Руки, повинуясь предложению запальчивому, зримым образом подпиткою, содействовали осязательно поставленной задаче. Поддавшись искушению, осанка модуляциями танца рассылала близким формам почестью охальные сигналы. Такой заинтригованности, беспардонно-сексуальной, к беззащитности партнерши танцевальной я еще не проявлял. Заигрывая с темпераментною одержимостью, Татьяну не желал я доводить до всплеска судорожного, хотелось взбудораженности гневное услышать, как в постели: «Это все?..»

      Закончившийся танец оборвал бесстыжее занятие бунтующего плутовски либидо; но, не унимаясь, в следующем туре, баловство продолжило охотничью замаскированную пляску обольщения…

      Всей ловкостью мне данных чувств-рецепторов, я обратился в датчик, чутко реагирующий на сигналы подопечного объекта, контролируя его дыхание, биенье сердца, влажность тела, глаз переживания.

      Раза три, как мне казалось, Таня близко подбиралась к танцевально-эротической развязке, непривычной формой проявления неподвластной даже ей самой; но, на финальной стадии, я, причастно отстраняясь, не давал вкусить ей сладостность спонтанного забвения. В завершении очередной попытки, только внутреннее возбуждение сквозь кофточку горячностью наружу просочилось, а я, с безжалостною планомерностью, аскетно самоустранился, Таня с удивлением, растерянно спросила:

      – Ты что со мною делаешь?

      Зачем случать затертые слова

      взведенному неудержимостью желанию?

      Натянутое – словно тетива,

      оно рванулось откровением к признанию.

      Безразличием рассудочным инспекции контрольной приговором, я поинтересовался:

      Ампульная заградительная медицина,

      для непрошеных случайностей любви игрой,

      проникающих хвостанной страстью гильотина,

      берегущая ментальность, у тебя с собой?

      Танец продолжал упрямить тело Тани, а мозговой фото-компьютер, выпустив из-под контроля внешнее изображение процесса, негатив заснятой информации поспешно проявлял. С азартом восхищенного творца, я наблюдал Близняшек перебранку, перебивающих аргументацией друг дружку, отстаивая право окончательный провозгласить вердикт; гримасными морщинками – борьба за это отражалась на Татьянином лице.

      Музыка