Пролежни судьбы. Владимир Кукин

на моем лице.

      – В воскресенье, прошлое, уж очень тяжко мне работалось.

      – Ты увезла с собой натруженное возбуждение?

      – Цветочек утренний стоял перед глазами.

      – «Цветку» природою положено стоять, но не пред взором на работе. Ему в нефритовом чувствительности гроте стеснительность интима ростом ублажать.

      – Его росточек… глубине… покоя не давал…

      – А мне запомнилось счастливое лицо, ведущее переговоры с тезкой…

      Не вздумай повторить его, а то засомневаюсь в их успешном завершении, необоснованными уговорами самой себя.

      В знак благодарности мной приготовлен для тебя подарок.

      За руку вывел я Татьяну в разноцветье золотисто-радостное буйного осеннего дыхания природы.

      Из кармана бережно извлек пакетик, ярко-красный, с золотом, на тоненьких витых тесемочках.

      – Угадай, что там?

      Игра в угадывание с самолюбивостью не получилась: сорвалось оно и закружилось в экзотическом пчелином танце около цветка, пахучестью нектара сладости зовущего к себе. Нетерпеливость в чувствах поз, руках, глазах – такою откровенною порывистостью Таня выражалась лишь в постели.

      – Отгадывать не хочешь… Хорошо, приближу я разгадку, – и достал из красного, переливающийся лоском черный бархатный мешочек, раздразнив Татьяну пуще…

      Эмоций – брачная попойка.

      А под венец мы не хотим?

      Врученье состоится, только

      призвав в свидетели – интим!

      «Благодушно» предоставив залу завлекать других таинственностью, мы, нетерпением загадочным, заполнили пустующих гостиничных хором знакомый интерьер.

      Впервые удостоился я чести красоты разоблачать покровы, сам с интересом наблюдая, как возбужденная трясучка торопливостью рукам мешала отвоевывать одежды у смеющейся фигуристой бесстыдности. Но победив, я уложил роскошный, обнаженный стан на игровое ложе и, по бархатистому ландшафту, пляшущими кончиками пальцев стал медленно, кругами выводить терпения узор, при этом руки баловали осязанием, выискивая вдалеке от приложения другой различность достопримечательностей. Примеряясь к мягкости «когтистостью пантеры», «отзеркаливая», по обеспокоенности тела, кончики ногтей движением охотника сквозь дебри пробирались нервных джунглей. Шумя листвою восхищения, «капли свежести дождя с сырого дерева» игольчатыми точечками падали на чувственную раскаленность кожи. Парочка «змеиная», замысловатыми зигзагами обводы лучезарности жеманного узора, щекотанием ластящихся чешуек, ленточкой оглаживала нежности…

      Рукотворный эротический массаж с жадной визуальной, проникающей поддержкой встретил затаенную улыбку, но оценкою войдя во вкус и выражая удовлетворение всем телом, Таня отдала раздолье «персика» лучистым страстным проискам «ухватов».

      Раскроются желанием объятья,

      непокоренные падут вершины,

      насытятся роскошные долины

      в счастливом сне телесного