Пролежни судьбы. Владимир Кукин

губ особо привлекали садистско-хирургическая рваная отметина, оставшаяся после удаления аппендицита «профессионалом-мясником» поселкового масштаба, и, чуть больше спичечной головки, выпуклая родинка на животе с противоположной стороны от шва.

      Поле действия, к себе располагавшим Таню, не меньше было, чем ее. Окружающее сфокусировав внимание, тотемно возвышался надо мной Соблазн, цеплявшийся повышенным размерным интересом, возбуждая прелести Татьяны с не меньшей силой, чем она его. Обхаживая стройность Гордеца, она пыталась механически, прямолинейно подавить в нем донжуановскую спесь, чему моя застенчивость бессовестно сопротивлялась. Не желал я провести остаток вечера под «целлофаном» созерцания инертного. Цель была другая: попытаться повторить загадочную затаенность внутреннего спазма, судорожным приливом рванувшегося на свободу в день знакомства танцевального. К этому подстегивал и запах, источаемый угодливостью Таниного тела:

      Дерзостный, жеманный и блудливый,

      ворожащий вкусом похоти дурмана,

      возбуждения мечты ретивой

      возвеличивая почитанием угара…

      Реагировать на женские чудачества в критические дни старался отрешенно-сдержанным терпением серьезности безмолвия, предполагая: слезность девичья, отстаивая непричастностью любых высказываний шуточный намек, итогом обратит его в обиду. Самоутверждаясь, слабый пол эмоциональным произволом, в период гормональных потрясений, недовольства и брезгливости не вызывал. Нервозность и неуравновешенность события – активизировали интерес, психофизиологический; но страстности лекарством приобщиться к месячным, ознакомлением с виновницей поста, презрительностью отвергались.

      …Наши сущности физические в танце страсти и раскованности упоительнейших ласк, резвясь, держались крепко друг за друга…

      – Кто наградил такою пыткой женщин? – прижав меня к постели ласками, шептала Таня…

      – Ваше прекраснейшее тело!

      Перед докучливостью чудных прелестей

      обожающий себя настырно грубоватый пол –

      ощущать обязан страх умелости,

      достижения амбиций страсти выложив на стол…

      Я перевернулся, Таню уложив на спину. Стойкостный Тиран, зажатый ею между ее ног, тоскливо лобызал кружавчики напрягом. Дыханием горячим согревая, языком я щекотал витиеватость ушка; пальцы наших рук, сцепившись, нежились переплетением объятий, силой сжатия передавая внутренний накал желаний. Поочередно парочку грудастую целуя, я слегка покусывал сосочки. Сбивчивым дыханием шептала Таня: «Еще-еще разочек прикуси…». Вырвавшись из теплоты объятий, пальцы Танины экстазом впились в плечевые ответвления, от них, стремительным раскатом изумления, меж нами пронеслась тревожность судороги.

      Сладостный эмоциональный разогрев

      излился темпераментом на тело…

      Страсти выброс, завершающий распев

      аккорда, станцевала хабанера…

      Таня попыталась встать на