Жила, была… Историческое повествование о Тане Савичевой. Илья Миксон

беспокоилась: издержалась Женя сильно. Скромный заводской архивариус, много ли получает? Такой фарфор треть зарплаты поглотил. – Сколько ж ты заплатила, Женечка?

      – Сколько стоило, столько и отдала. Не твоя забота, оставим эту тему, бабушка. – И уже к матери: – Чем помочь?

      – А ничем, дожарятся котлеты, завтракать сядем.

      – Мы в комнате будем? – спросила Таня. В семейные торжества ели за большим столом.

      Отличный был стол, раздвижной, устойчивый. На нем даже в китайский теннис играли, в пинг-понг. Вечерами вся семья вокруг усаживалась, каждый своим делом занимался, а Таня, когда совсем маленькой была, сидела посредине, в плетеной бельевой корзине. Низко над столешницей свисал шелковый колокол абажура.

      – Конечно в комнате, – сказала мама. – Вот и займись этим, а Женя поможет.

      И сестры, самая старшая и самая младшая, пошли готовить стол к праздничному завтраку.

      – А что у тебя нового? – сразу приступила к расспросам Таня. – Где была, что видела?

      – Какие у меня новости, – досадливо произнесла Женя. – Сижу в архивных бумагах, как мышь в норе. Позови-ка Леку, пусть уберет свою музыку.

      Стол был занят инструментами: гитары, банджо, балалайка, мандолина. Мандолина итальянская, с инкрустацией, на ней Лека играет. Вчера здесь была очередная репетиция. Самодеятельные артисты струнного оркестра – Лёкины друзья-товарищи. Неспособные в музыке тоже при деле. Игорь Черненко считается «директором», а Вася Крылов – «администратором».

      – Сейчас все будет чин чином и чин чинарем! – весело заверил Лека.

      «Чин чином» – любимое присловье, а если добавляется еще и «чин чинарем», то, значит, настроение распрекрасное.

      «Музыка» перекочевала на кровать и диван.

      – Вот и полный порядок. Вопросы, предложения, просьбы? Нет? Следовательно, я свободен.

      – Свободен, свободен, – подтвердила Женя. – Без тебя управимся. Посуду я сама, Танюша. Ты приборы раскладывай.

      Это она умеет, и не только это, всем по дому помогает.

      – А почему, как мышь? – возвратилась к прерванному разговорю Таня.

      – Какая мышь?

      – Которая сидит в архивных бумагах.

      – Ну, это же не в буквальном смысле, – улыбнулась Женя. – Образное сравнение.

      – Как в театре, когда артисты просто наряжены в костюмы крысиные, – вспомнила сразу «Щелкунчика» Таня. Женя, заядлая театралка, сводила ее как-то на балетный спектакль.

      – Ох, как ты испугалась вначале!

      – Я же маленькая еще была, – оправдалась Таня. – И не догадалась, что то ненастоящие крысы.

      – Да, все мы и не всегда сразу обо всем догадываемся, – непонятно заговорила Женя. – А потом – поздно, поздно, поздно.

      Почему сестра вдруг так расстроилась?

      – О чем ты, Женечка?

      – Да так, накатило, не обращай внимания на старуху.

      – Какая же ты старуха! Тридцать два года! – рассмеялась Таня.

      Дяди

      Что-то они запаздывали сегодня. «Дядя Вася, наверное, уснул только под утро,