Рассказчица. Кэтрин Уильямс

читать.

      Снова снег, но сильный ветер разогнал с неба тучи, лиса гонится…

      Он хмурится, пытаясь либо вспомнить, как переводится следующее слово, либо разобрать почерк.

      …за зайцами. Какое чудесное синее небо! Днем гуляли с Марией. Снег блестел на солнце как полотно бриллиантов, – так ярко, что было больно смотреть. Гуси разделяли наш восторг. Они много кричали, особенно тот, злой, что живет у мраморного моста. Он нас насмешил. Завтра катаемся на санках.

      Сценка предстает передо мной раскраской, наполняясь цветами. Это красивая картина, и – на мой взгляд – весьма неплохо описанная. Эван перелистывает несколько страниц.

      Утром был парад. Солдаты-новобранцы. Такие серьезные в красивой форме! Пили чай с тетей Ольгой. Сегодня вечером наш друг придет молиться. Завтра Пасха. Буду уплетать пасху и кулич, пока не лопну! Днем – поцелуи и яйца.

      – Это православные традиции, – объясняет Эван. – яйца красят в красный с помощью луковой шелухи, три раза целуют в щеки.

      Он снова перелистывает страницу и читает. Снова перелистывает. Он читает гладко, пропуская некоторые моменты в угоду более интересным, его голос меня завораживает.

      – Этого достаточно? – наконец спрашивает он, едва заметно ухмыляясь.

      Он доволен своим выступлением, да и я, собственно, тоже. И мне стыдно, что я в нем сомневалась. Мои щеки розовеют.

      – Да, спасибо, – говорю я чуть застенчиво.

      Эван снова переворачивает страницу, просматривает ее и закрывает дневник. Резко встает.

      – Прошу прощения, я отойду, возьму еще мокко.

      Я остаюсь одна за столом. Разглядывая загадочные слова, я понимаю: мне нужен Эван Герман. Когда он садится обратно с огромной чашкой кофе в руках, я спрашиваю, как он нашел мое объявление.

      – Образовательный кредит, – прозаично отвечает Эван. – Надо же как-то его выплачивать. Ты не поверишь, но специалистов по русской литературе не заваливают предложениями работы. – Он замечает мое каменное лицо и добавляет: – я шучу. – Отпивает кофе. – В общем, я наткнулся на твое объявление и подумал, что это идеальный для меня вариант, – если ты сможешь заплатить, конечно.

      – Я могу заплатить, – возмущаюсь я. Меня взбесила снисходительность в его голосе. я, между прочим, взяла с собой пятьдесят долларов из заначки. – Сорок долларов.

      – За дневник?

      – За все три.

      Эван фыркает. Громко.

      – Это же меньше двадцати пяти центов за страницу!

      Чувствую, как у меня краснеют шея и щеки.

      – Ладно, что ты предлагаешь?

      – Пятьдесят долларов за каждый.

      Теперь фыркаю я.

      – Это намного меньше того, на что я рассчитывал.

      – Хорошо, – с вызовом говорю я и перебрасываю волосы на другое плечо, надеясь, что этот жест продемонстрирует безразличие, а не отчаяние, которое я начинаю испытывать. – В университете ведь целое русское отделение, так? Не сомневаюсь, что найду там желающих помочь с переводом.

      – За такие деньги – нет.

      Я смотрю на