Рассказчица. Кэтрин Уильямс

во всяком случае цельные. Получается просто набор слов, звон, как шум холодильника. Кем ты себя возомнила? Настоящим писателем? Ха! Да всем плевать на твои истории, Джесс. Ты даже не знаешь, чем эта история кончится! Может, просто успокоишься и посмотришь телевизор? Завтра продолжишь. Или послезавтра. Или… Ой, что там было за сообщение?..

      Так что этим летом я дала себе слово: буду по часу каждый день писать, не отвлекаясь ни на что. Пока у меня получается, но этот поток сообщений от Кэти…

      ПоцелуйМеняКэти: «Сага о Заке».

      ПоцелуйМеняКэти: «Божебожебоже»

      ПоцелуйМеняКэти: «Я. Просто. В шоке». Я сдаюсь.

      ДжеширскийКот: «Да ладно».

      ПоцелуйМеняКэти: «Да тут ТАКОЕ!!!»

      ПоцелуйМеняКэти: «Ты же знаешь, я обожаю сплетни…»

      Хорошо хоть, она это признает.

      ПоцелуйМеняКэти: «Ты почту смотрела? Проверь».

      ДжеширскийКот: «Кто сейчас пользуется поч той?»

      ПоцелуйМеняКэти: «Преподы и Зак, вот кто».

      ПоцелуйМеняКэти: «Ну проверь почту».

      ДжеширскийКот: «Сейчас…»

      Открываю хотмейл, который использую в основном для регистраций. Кэти переслала мне цепочку, которую ей переслал Тайлер от Зака. Снова «дзынь».

      ПоцелуйМеняКэти: «Если в двух словах: Зак козел. Тайлер дурак. Конец».

      Кэти всегда говорит напрямую. Мне хочется ей ответить, что вряд ли все так просто, – Тайлер с Заком та еще парочка, но, пока я решаю, стоит ли затевать спор, замечаю другое письмо. Тема: «Требуется перевод?» Письмо пришло вчера с адреса с университетским доменом.

      С тех пор как я отправила крик о помощи в бездонную яму интернета, прошло почти две недели, и все, что я получила, – три сообщения от трех разных извращенцев, которые решили, что «личный проект» – это совершенно не то, что я имела в виду.

      Хотя два скромных открытия я все-таки совершила: когда я спросила, могла ли тетя Анна быть русской, папа сказал, что многие люди того поколения иммигрировали в США между двумя мировыми войнами. «Это бы объяснило ее чувство стиля», – фыркнула мама. Возможно, прабабушка и правда была среди тех иммигрантов.

      Второе открытие было более существенным. Я поняла, что цифры вверху страницы – даты, записанные на европейский манер, отличный от нашего; так их подписывал мой французский друг по переписке, с которым мы общались в третьем классе. Сначала день, потом месяц: «1.10.16» – первое октября 1916 года. Стало ясно, что почти все дневники были написаны в 1910-х и 1920-х годах… что все равно ни о чем мне не говорит, если нет человека, способного их прочесть. Я уже начала отчаиваться.

      Но зря.

      ПоцелуйМеняКэти: «КААААААроче… мы собрались в кино. Заедать горе Тайлера жирным попкорном».

      ПоцелуйМеняКэти: «Ты сегодня опять со своим мальчиком?»

      ПоцелуйМеняКэти: «Ау-у-у-у-у». Я думаю только о письме. «Требуется перевод?»

      ДжеширскийКот: «Прости. Нет, он сегодня идет с бабушкой в ресторан на ее рд».

      ДжеширскийКот: