Рассказчица. Кэтрин Уильямс

я не могу – он всего лишь оказался в «Волмарте» в то же время, что и Даг Ренфрю. Однако портить веселье мне не хочется.

      – Он подозрительно часто упоминал тирана Писистрата.

      Тишина. Мои щеки будто лижут языки пламени. Вдруг с улицы доносятся хлопанье дверьми, музыка машинного радио, громкие голоса.

      Лайла подскакивает, как и ее грудь, и хлопает в ладоши.

      – Люди!

      В кои-то веки я рада появлению толпы…

      – Короче, ты в туалете, но не так, как будто собираешься, ну, сходить в туалет.

      На диване Лайла объясняет кучке завороженных девятиклассниц, что делать фотки для «Май-Спейс» – настоящее искусство. У нее заплетается язык.

      В подвале я чувствую себя как в набитом лифте; протискиваюсь к противоположному концу комнаты, где группа хоккеистов подбрасывает монетки, чтобы те отскочили от снятой с туалета крышки бачка (Райан однажды объяснил, что от нее монетка лучше всего отскакивает) в пластиковый стаканчик с пивом. Раздается крик «Пей!», и комната взрывается радостными криками – Энди Де Пальма осушает стаканчик пива комнатной температуры, чтобы достать со дна монетку. Проскальзываю к Райану, но он меня не замечает – его очередь бросать.

      У входа в ванную Усик, толстый рыжий полосатый кот, трется у щиколоток неизвестных ему гостей. Не скажу, что я люблю кошек, у меня на них небольшая аллергия, но нужно найти оправдание, чтобы ни с кем не говорить, поэтому я подбираюсь к округлому зверю и опускаюсь на корточки, чтобы его погладить.

      Мыслями я где-то в другом месте, не в этом битком набитом подвале. Под громкое мурчание Усика я переношусь к сундуку с дневниками, возвращаюсь к словам Кэти, к загадочной фразе прабабушки: «Ты тоже писатель».

      Усик легонько царапает когтями мое бедро, как вдруг над нами нависает тень. Райан.

      – Эй! – восклицает он. – Где ты была?

      Усик сбегает.

      – Здесь.

      Райан поднимает руки и потягивается, его футболка задирается, открывая вид на светло-коричневую полосочку волос, спускающуюся в боксеры. Я бросаю взгляд на «тропу к сокровищам», как он мне однажды сказал, когда мы лежали на диване в подвале его родителей. Он видит, куда я смотрю.

      – Хочешь содовую? – Он широко улыбается. Речь не о коле – это наш тайный код.

      – Давай, – говорю я, радуясь возможности ненадолго с ним уединиться.

      Но когда он подводит меня к холодильнику Ренфрю, я удивляюсь. Он достает мне банку колы без кофеина.

      – Прости, других нет.

      Тут он огибает кухонный стол и подходит ко мне. Я расслабляюсь, потому что он ставит свою банку на столешницу и берет меня за талию. Вот оно: маленький электрический заряд.

      – Что делал сегодня? – спрашиваю я с улыбкой.

      Он так близко, что я чувствую запах его дезодоранта. Пульс учащается.

      – Я уже говорил – силовая тренировка.

      – Да, но после нее?

      – Да ничего, – бормочет он. – Помогал папе на участке. – Появляется его ямочка на щеке. – А ты что делала?

      Он