cнарк снарк: Чагинск. Книга 1. Эдуард Веркин

еще одно стихотворение, но я уже добрался до сцены и вытолкал его за кулисы. Хазин сопротивлялся, я незаметно щелкнул его по печени и прижал к стене.

      – Народу понравилось! – пытался вырваться Хазин. – Я имел успех! Давай еще…

      – У нас не поэтический вечер, – напомнил я. – Сейчас по списку пантомима.

      – Я с детства люблю пантомиму! – упорствовал Хазин. – Я занимался в студии…

      Я вжал Хазина в стену покрепче. Показались девушки с гитарами. К нам приблизилась возмущенная Зинаида Захаровна, она хотела сказать гневное, но Хазин опять вырвался. Я промедлил, Хазин же сгреб Зинаиду Захаровну в охапку и сочно поцеловал в губы.

      – Евдокия Пандемониум… – выдохнул Хазин. – Обоссаться…

      Зинаида Захаровна влепила Хазину оплеуху. Я сграбастал его за шиворот и с трудом стащил в зал.

      Врио и мэр снова что-то обсуждали, на нас они не смотрели. А Алексей Степанович смотрел и улыбался.

      – У нас свобода творчества, – разглагольствовал по пути Хазин. – Я хочу выступать…

      Зинаида Захаровна поправляла костюм. Блестки на костюме девушек с гитарами вспыхивали искрами.

      – Почему пантомима с гитарами?! – возмущался Хазин. – Пантомима вершится в безмолвии…

      Хазин сопротивлялся. Ветераны труда и сцены, работники медицины и образования, сельские и городские люди смотрели на нас с неодобрением.

      Возле начальственного стола Хазин сумел меня задержать и спросил у полярника:

      – Зачем вы съели своих собак?

      Полярник отрицательно помотал головой. Зинаида Захаровна постучала в микрофон и как ни в чем не бывало объявила:

      – Друзья! Наш вечер продолжается! И у нас снова праздник вокала! Сейчас девушки из ансамбля «Дилижанс» исполнят австралийскую народную песню.

      – Я тоже знаю одну австрийскую народную песню! – Хазин попытался схватиться за стол МЧС.

      Я схватил Хазина покрепче и усадил на стул возле колонны. Сам сел рядом. За нашим столом никого больше не было, разбежались, нас дождался только Роман.

      – Твои стихи – говно, – с мстительным удовольствием сообщил он.

      Хазин не ответил, взял бутылку, разлил по рюмкам.

      Заиграл ансамбль «Дилижанс».

      – Австрийская народная песня… – вздохнул Хазин. – Ансамбль «Декаданс»… Кафка и Гашек сняли монашек…

      – А Роберт Музиль в бане бузил, – вставил Роман.

      Я поглядел на Романа с уважением. Нет, на трезвую голову я не ценитель дешевых каламбуров, но в пьяном состоянии не каждый умеет. К тому же культура…

      – А может, и в грязелечебнице! – пискляво грассируя, добавил Хазин.

      Девушки запели. Хорошо, отметил я. Секция гитары и проникновенного пения ансамбля «Дилижанс» оказалась на высоте. Хороший концерт, не ожидал…

      Хазин неожиданно заплакал. Странный день, сейчас я начал понимать это особенно остро. Странный день, и я в нем начал немного теряться.

      Зачем-то снова посмотрел на дверь.

      Полярник удалился, а Кристина стояла у подоконника в фойе. В каком-то дурацком платье. Она не любила платья, я помнил