cнарк снарк: Чагинск. Книга 1. Эдуард Веркин

оглянулся. Федор пренебрежительно парковал «шестерку» у грязевой башни, расстояние не держал, тыкался бампером в кирпичный фундамент, правым бортом ломал кусты сирени.

      – Федя, не надо ломать! – крикнул Хазин.

      – Прямо идите!

      Мы шли прямо под тоскливые музыки Шмули по направлению к столовой.

      – В детстве так жить мечтал, – болтал Хазин. – Чтобы до утра с бандурой и шашкой… у главного энергетика… Зачем я на исторический поступал, надо было на бандуриста… Гуди, гудок!

      – Гудок – это немного другое, – возразил Роман.

      – Это не бандура, это лира, – поправил я. – Колесная лира…

      – Лира с ручкой, хочу такую. Продам талант, заплачут разведенки… Крутись, ручка, пляши, жучка… Рыбу забыли!

      Хазин сбегал за дельфином, мы подождали.

      – Эта сволочь всю машину мне раскурочила… я ему счет… Гуди, гудец…

      – Рома еще шашкой крутить умеет, – напомнил я.

      – Этот Рома никакой не Рома, а сущий Шмуля, – сообщил Хазин громким шепотом в глаз дельфина. – Шму-ууля… Я ашкеназа за семь километров чую… За семь сорок… Короче, только пуля козака во степи сотрет…

      – Я не Шмуля, – сказал Рома. – Я Рома. Ро-ма…

      Мы приближались к столовой, шли по тропинке. Роман крутил мелодию, Хазин пинал шишки, я запнулся за корни. Приземистый корпус белел среди сосен, вокруг расставлены столы и мангалы, вкусно пахло жареным мясом и маринованным луком, в воздухе висел дым. Сосновый бор вокруг. Или кедровый.

      – А мы вовремя, – сказал Хазин. – Я давно мечтал поучаствовать в барбекю. Это отдельная культура…

      – А я нет, – возразил Роман.

      – А мы с Витенькой да, мы с утра по-человечески не жравши, у врио одни фляки синие… А нам надо писать книгу. Шмуля, а если вот мы сейчас на тропинке встретим Пашу Воркутэна, а он тебе в морду плюнет, ты что делать будешь?

      Роман растерялся.

      – Я же говорю – Шмуля ты и есть, – подтвердил Хазин. – Настоящий козак Воркутэна бы как Тузик грелку, а ты калькулируешь…

      Роман задумался.

      Из-за корпуса столовой выехал синий пикап Светлова. Алексей Степанович легко припарковался между соснами, вышел из машины, снял пиджак, забросил в салон и, разминая пальцы, направился к нам.

      – Начальство в гости… – сказал Хазин. – Такая лалула…

      – Это он, – пробормотал Шмуля.

      – Кто – он? – спросил Хазин.

      – Этот… длинный, из НЭКСТРАНа…

      – Как ты смеешь так говорить про нашего благодетеля?! – возмутился Хазин. – Не длинный, но протяженный!

      – Я сам себе благодетель… – ответил Роман. – Я сам протяжен…

      Силы у Романа иссякли, он больше не смог крутить колесико лиры, музыка стихла. Светлов приблизился.

      – Привет-привет! – Алексей Степанович бодро пожал руки мне и Хазину.

      Роман, похоже, хотел от рукопожатия увернуться, но энергичный Алексей Степанович пожал руку и ему.

      – А это кто? Вилли?

      – Это Ихтиандр, сын погибели, – сказал Хазин.

      – Очень приятно, – Светлов