cнарк снарк: Чагинск. Книга 1. Эдуард Веркин

схватила Аглаю за руку и после некоторого сопротивления утащила вместе с игрушкой.

      – А теперь слово произнесет старейший хирург нашего города! – объявила Зинаида Захаровна.

      – Я начинаю любить этот город! – сказал Хазин. – Он вдохновляет! Здесь живет дух Чичагина, здесь читают его стихи! Лечись песцом, лечись лисицей!

      На сцену поднялся мужчина в годах. Причем в немалых. Видимо, хирург. Он взял микрофон и неожиданно сильным голосом произнес:

      – Я лежал вон там, возле третьей колонны, – старик указал пальцем. – У меня было сквозное и голеностоп был раздроблен…

      Хирург постучал себя по ноге.

      – На восемь осколков, – добавил он. – Пальцы почернели, собирались ногу ампутировать. А мне в сорок третьем двадцать было, ума никакого, вот и думаю, отрежут ногу, пойду и застрелюсь…

      В зале притихли.

      – Умеет дед сломать аппе́тит, – вздохнул Хазин. – Какой насыщенный, однако, палисад…

      Хазин насадил на вилку отбивную и стал объедать ее по периметру.

      – И вроде как настроился я окончательно помирать, но тут приехала доктор. Девчонка еще, посмотрела на меня и давай ругаться! Велела сразу на стол меня нести, ну, меня и понесли. Сейчас там музыкальный кружок, кажется.

      Старик усмехнулся.

      – Там и тогда был музыкальный кружок, – сказал он. – Эта докторша режет мне ногу, а я лежу и думаю, как бы в трубу подудеть. Труба там такая на стене висела, как в кино…

      – Это туба, – определил Роман.

      Хороший рассказ, подумал я. Наверное, Хазин прав, день сегодня необычный.

      – …И вот когда я начал ходить помаленечку, я ей пообещал, что тоже стану врачом. И стал. И мы поженились.

      – Спасибо! Спасибо вам за все! – Зинаида Захаровна вручила хирургу цветы и коробку конфет, попробовала отобрать микрофон, но старик оказался цепким.

      – Я это к тому, что без памяти никак, – сказал старик. – Тут про это уже говорили, и я с этим согласен. Люди забывают все, что было вчера… Будьте здоровы!

      Старик отдал микрофон и вернулся в зал.

      – Вить, что-то я устал, – сказал Хазин.

      Я с этим был совершенно согласен. Устал. И остальные гости по виду слегка подзакисли, но держались.

      – Да еще не начиналось по-настоящему, – сказал Роман.

      – Шмуля любит по-настоящему, – ухмыльнулся Хазин. – А вот ты знаешь, что мой прадедушка служил в Ингерманландском полку?

      Роман с иронией поглядел на Хазина.

      – Ты хочешь сказать, что мои предки не могли служить в Ингерманландском полку?

      – Да не, я так… могли и служить…

      Роман решил не спорить с Хазиным и выпил.

      На сцену поднялся невысокий мужчина в коричневом костюме, в руках ваза и цветы. Мужчина поклонился публике и потянулся к микрофону.

      Он стал что-то говорить, но я не слышал.

      – …Рамиль Сергеевич! Это так неожиданно… – смеялась Зинаида Захаровна. – Но все равно приятно…

      За плечом полярника в промежутке двери виднелась Кристина.

      Она не выросла, подумал я. Раньше она была ростом с меня и Федьку, а теперь мы выше на голову. И