Девочка в поле. Галина Ергужина

если хотите. Отсюда некоторая инфантильность, острая эмпатия и замкнутость одновременно. И теперь, когда я медленно перемалывала своим мозгом ответы, они были слишком скудны, чтобы восполнить всю разбившуюся картину моего прошлого.

      Я сидела на кровати, свесив ноги вниз. Рядом со мной тихо посапывал мой старый и преданный пёс Фрим. Дворняжка, он щенком попал ко мне в руки, больной и слабый. Я выходила его и с тех пор мы не расставались. В комнате было темно и меня не было бы видно, если бы не свет, сеющийся от небольшого аквариума в углу комнаты. Тлек осторожно вошёл в комнату, секунду постоял в дверях, затем пододвинул маленький стульчик и с тяжёлым вздохом сел напротив меня, поглаживая одной рукой лежавшего рядом пса.

      – Что происходит? – наконец спросил он.

      «Быть может, именно этот вопрос сейчас спасёт меня,» – пронеслось в голове. Но в груди всё сдавило, и губы словно слиплись между собой. Он внимательно и мягко смотрел на меня и молчал. Я отрицательно покачала головой, понимая, что не смогу произнести ни слова. И вновь где-то в пустом холодном поле тихо заплакал ребёнок.

      – Что происходит? – в голосе Тлека зазвенела тревога, – Аля, ты должна попытаться сказать мне. Ты… сбила человека?

      «Меня! Меня сбили, Тлек!» – мысленно закричала я и вновь беспомощно замотала головой.

      – Тогда что случилось? Диагноз?..

      – Нет.

      Мой ответ подтолкнул его. Раз я смогла сказать: «нет», значит, смогу сказать остальное. Фрим с лёгким стоном встал с места, вопросительно глянул на меня и пошёл в кухню доедать свою вечернюю порцию. Тлек мягко взял мои руки в свои.

      – Скажи мне, почему ты плачешь несколько дней подряд? Что происходит? У детей всё хорошо, ты здорова, я здоров, никто не умер, так что же? Что тогда?

      – Я приёмный ребёнок в семье, Тлек, – выдавила я и он встал. Раздражённый смешок и я сжалась в комок.

      – Чушь какая, Аля, – раздражённо выдохнул он и горячо продолжил: – как такое пришло в голову? Ты копия твоя мать по характеру и лицом вылитая отец. Что за бред ты несёшь!

      А у меня не было сил доказывать мужу свою правоту, и я лишь заплакала, чем прямо-таки рассердила его. Тлек стал раздраженно ходить по спальне. Брал в руки всякие предметы, снова укладывал их на место и вопросительно смотрел на меня. Почти не глядя на него, продолжая заливаться слезами, я поняла, что он испытал беспомощность. Он искал в своей голове что-то нужное для такого момента, но не находил. И я сказала:

      – Я сама подумаю над этим, Тлек, – прохлюпала я, – а ты не переживай. Ничего страшного не происходит. Я переживу.

      Я всегда так делала. Мне и в голову никогда не приходило требовать любви и внимания к себе, я освобождала весь мир от хлопот напрягаться во имя меня, чем и пыталась заслужить любовь от всех, кто меня окружал. Я сама способна всех защитить и спасти от любой неловкой ситуации. И здесь я спасла своего мужа, где он на самом деле не знал, что делать, что сказать, как себя вести в конце концов.

      Не