Полковнику никто не пишет. Шалая листва. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля. Габриэль Гарсиа Маркес

к нему и чуть слышно произнес:

      – Листовку написал Агустин.

      – О чем?

      – Все о том же.

      Ему дали листовку. Он положил ее в карман и погрузился в молчание. Потом забарабанил пальцами по свертку, пока не заметил, что окружающие поглядывают на него. Он замер.

      – Что там у вас, полковник?

      Полковник старательно пытался избежать взгляда пытливых зеленых глаз Германа.

      – Ничего особенного, – солгал он. – Несу часы немцу, может, починит.

      – Да бросьте, полковник, – сказал Герман, стараясь завладеть свертком. – Подождите немного, я сам посмотрю их.

      Не говоря ни слова, полковник прижал часы к груди. От усилий у него даже веки покраснели. Все вокруг уговаривали его:

      – Разрешите ему посмотреть, полковник. Он разбирается в технике.

      – Не хочу доставлять ему лишние хлопоты.

      – Подумаешь, хлопоты, – сказал Герман. Он взял часы в руки. – Немец сдерет с вас десятку и ничего не сделает.

      Он зашел с часами в мастерскую, где Альваро шил на машинке. У дальней стены сидела девушка и пришивала пуговицы. Прямо над ней, на гвозде, висела гитара, а чуть выше – табличка: «Говорить о политике запрещается». Оставшись без часов, полковник почувствовал себя неуютно и вытянул ноги, чтобы упереться ими в перекладину табу- рета.

      – Какое же это дерьмо, полковник!

      Он вздрогнул.

      – Воздержитесь от ругательств.

      Альфонсо поправил на носу очки, чтобы лучше рассмотреть ботинки полковника.

      – Я про ботинки, – уточнил он. – Вижу, вы уже переобулись в лакированные.

      – Но это можно сказать и другими словами, – ответил полковник и продемонстрировал подошвы своих лакированных ботинок. – Этим монстрам уже сорок лет, но они впервые в своей жизни слышат бранное слово.

      – Готово! – крикнул Герман из глубины мастерской, и в это самое мгновение раздался бой часов. В соседнем помещении сразу застучали в стену, и какая-то женщина закричала:

      – Не трогайте гитару, у Агустина еще год не прошел.

      Все дружно засмеялись:

      – Это же часы.

      Появился Герман со свертком.

      – Там все в порядке, – сказал он. – Если хотите, я провожу вас до дома: их надо ровно повесить.

      Полковник отказался.

      – Сколько я тебе должен?

      – Не беспокойтесь, полковник, – ответил Герман, устраиваясь на своем месте. – В январе заплатит петух.

      Полковник решил воспользоваться удобным случаем.

      – Хочу предложить тебе кое-что, – сказал он.

      – Что?

      – Я дарю тебе петуха. – Полковник всмотрелся в лица присутствующих. – Дарю петуха вам всем.

      Герман удивленно уставился на него.

      – Я уже слишком стар для таких вещей, – продолжал полковник, стараясь придать своему голосу необходимую суровость и твердость. – И для меня это чересчур большая ответственность. Уже несколько дней мне кажется, что петух вот-вот протянет ноги.

      – Не волнуйтесь, полковник, – сказал Альфонсо. – Дело