Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

сидит за ужином перед тарелкой с варениками. Слева Вера, напротив Владимир Иванович и Арсений, справа Екатерина Львовна. Вареники с вишнями, очень вкусные, но глотать трудно, горло сжато, оно такое узкое, что вареник не пройдет. И пробовать не стоит – подавишься.

      – Люка, отчего ты не ешь?

      Люка проводит рукой по лбу:

      – Не хочется. Голова болит.

      – Опять ты по солнцу без шляпы бегала. Как ты бледна, синяки под глазами, – беспокоится Екатерина Львовна.

      Люка отодвигает стул и встает:

      – Я лучше пойду лягу. Спокойной ночи.

      Мать и Вера целуют ее. Арсений протягивает руку:

      – Чтобы завтра молодцом быть, Люка.

      Ладонь у него сухая и немного жесткая. Глаза смотрят холодно. Как он может так притворяться? Но она знает: «Моя маленькая девочка, я люблю тебя».

      – Спокойной ночи, Арсений Николаевич. Спокойной ночи, Володя.

      Люка поднимается по лестнице, но вместо того, чтобы пройти к себе, быстро входит в Верину комнату. Темно, зажигать света нельзя – могут снизу увидеть. И не так уже темно, в окно светит луна. Люка подходит к шкафу. Дверцы шкафа скрипят, в темной глубине его печально и беспомощно висят платья, как семь повешенных жен Синей Бороды. Люка дергает за кушак белое платье, и оно с жалобным шелковым вздохом падает на пол. Люка поднимает его. Теперь чулки. Но ящик комода не поддается. Заперто. От каких воров, подумаешь, и как же без длинных чулок? Ничего, ведь платье длинное. Она берет с туалета пудру, духи, коробочку с тушью для ресниц, красный карандаш. Все. Теперь к себе.

      Ключ щелкает в замке. Люка зажигает свет, снимает платье, душит грудь, плечи и колени. Так делает Вера, так надо. Потом перед зеркалом подводит глаза, мажет губы. Неужели это она, Люка? Эта женщина с большими светлыми глазами, с голыми плечами, в широком длинном платье? И лицо совсем новое, возбужденное и счастливое.

      – Какая красивая. Прелесть, – громко говорит Люка. Понятно, что в нее влюблен Арсений. Как в такую не влюбиться?

      Она медленно проходит по комнате. Пусть на нее посмотрят стулья, кровать, книги и цветы на обоях. Они никогда еще не видели такой красивой, такой счастливой. Разве есть на свете кто-нибудь красивее и счастливее ее? Она снова смотрится в зеркало. Все хорошо. Теперь остается только ждать…

      Она тушит свет, садится в кресло перед открытым окном. В саду тихо раскачиваются черные деревья. Звезды в разорванных облаках блестят, как маленькие серебряные рыбки в рыбачьих сетях.

      Из-за беседки медленно поднимается большая, круглая, зеленая луна.

      Снизу с террасы доносятся голоса:

      – Сыграем еще партию, Арсений Николаевич.

      – Не довольно ли? Уже поздно.

      Стук шахмат, падающих в ящик.

      – Вера, спой что-нибудь.

      – Я устала, Володя.

      – Вера Алексеевна, спойте, прошу вас…

      Слышно, как Вера садится за рояль.

      Люка недовольно двигается в кресле: «Ну, завели шарманку, теперь надолго. А я жди