Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

лес она совсем не пойдет, удерет из кондитерской. Очень ей нужен лес…

      – Идем же.

      Вера тяжело сходит в сад. Люка бежит за ней, глядя на ее спину.

      Как утка ковыляет. Нашла тоже время рядиться. Только еще безобразнее…

      – Первым делом в кондитерскую. – Люка открывает калитку и останавливается.

      У самого забора стоит Арсений.

      – Арсений Николаевич, – вскрикивает Вера как-то особенно громко.

      Люка молча прижимает руки к груди.

      – Здравствуйте, Вера Алексеевна. Здравствуйте, Люка. Какими судьбами?

      – Мы здесь живем.

      – Неужели? И я тоже. Вот моя дача. Та розовая, на углу. Мы опять соседи, как в Мондоре.

      Вера улыбается:

      – Мы так давно не виделись. Мама будет очень рада. Зайдем к нам.

      Люка бежит вперед предупредить, проносится через сад и, задыхаясь, вбегает в дом:

      – Мама, мама! Да где же ты?

      Екатерина Львовна выходит, держа в руках маленький вязаный чепчик:

      – Что? Что такое?

      – Мама, Арсений Николаевич. Он здесь. Он живет с нами рядом, – захлебывается Люка.

      – Вот как?

      Екатерина Львовна почти не удивлена.

      – Мама, он идет сюда!

      – Ну хорошо, пусть идет. Но ты-то чего так кричишь?

      Люка смущается:

      – Я… Я пойду руки вымыть, – и бежит наверх.

      У себя Люка садится на пол и раскачивается из стороны в сторону:

      – Он здесь, он здесь, он здесь…

      Потом вскакивает, смотрит в окно.

      Арсений и Вера идут по саду. И все кругом: жасмин, левкои, трава, деревья и небо – вдруг меняется. Все становится волшебным, звенящим, летящим. И даже Вера, тяжелая утка Вера кажется легкой белой бабочкой. Все кружится. Сад медленно плывет перед глазами. Люка глубоко вдыхает теплый воздух и снова садится на пол.

      Снизу уже слышатся голоса:

      – Вот и отлично, теперь мы вас не выпустим. А то за всю зиму ни разу не были у нас.

      – …Я тоже очень рад, поверьте…

      Люка встает, моет лицо и руки – зачем? Она все равно не посмеет сойти. Причесывается, смотрит на себя в зеркало и трясет головой, чтобы снова растрепать волосы, а то будто корова языком прилизала. Нет, она все равно не сойдет…

      Снизу голос Екатерины Львовны:

      – Люка, где же ты? Иди чай пить…

      – Сейчас, мама.

      Люка остановилась красная, с бьющимся сердцем. Как она выйдет такая, все сейчас поймут.

      Но никто не обращает на нее внимания. На пестрой скатерти стоят голубые чашки. Большой шмель кружится над вазой с жасмином. Самовар блестит, все такое привычное, совсем как всегда…

      2

      Арсений Николаевич читает вслух только что полученную из России книгу. Вера шьет, склонив набок маленькую круглую голову. В пальцах Екатерины Львовны мелькают длинные желтые спицы. Клубок розовой шерсти мягко падает со стола и катится по полу.

      Розовый – ведь непременно будет девочка. Для девочки всегда розовое.

      Люка сидит в углу на соломенном стуле и пристально смотрит на Арсения. Она не слушает.