Так умирают короли. Владимир Васильевич Гриньков

по Минскому шоссе. У него был двухкомнатный дом из красного кирпича – большой и красивый, прежде я такие видел только на картинках и в кино. Вышел я из машины, остановился перед домом и так стоял, пока Лёша Кожемякин, один из наших операторов, не подтолкнул меня в спину:

      – Ты не здесь смотри, Женька, а внутри полюбуйся, – настоящие царские покои.

      Он не соврал. Внутри была сплошная резьба по дереву, позолота и какая-то вычурная мебель, которую я прежде видел только в фильмах про французских королей. Второй наш оператор, Загорский, прошёл через комнату, с достоинством неся свою благородную голову – граф, да и только. Я даже подумал, что этот интерьер не для Самсонова, а именно для Загорского. Аристократ, белая кость.

      – Евгений, не отлынивай! – попенял мне вынырнувший из недр чудесного дома Дёмин.

      Он вытирал руки пёстрым полотенцем с видом чрезвычайно занятого человека.

      На кухне, куда он меня привёл, вовсю кипела работа. Прихваченные из Москвы деликатесы перекладывались на тарелки. Кожемякин откупоривал бутылки. Светлана протирала хрустальные рюмки. Даже аристократичный Загорский резал хлеб, хотя это занятие давалось ему с трудом. И только Самсонов – на правах хозяина, наверное, – бездействовал. Сидел у окна, закинув ногу на ногу, и невозмутимо следил за происходящим. Мне он напоминал барина, случайно забредшего в кухню. Ему бы ещё халат и колпак с кисточкой …

      – Отлыниваешь, – сказал мне Самсонов, не меняя позы. – Помоги вон Светлане, что-то она совсем разучилась хозяйничать.

      Светлана вспыхнула и отвернулась. По-моему, Самсонов был к ней неравнодушен.

      Через десять минут мы уже сели за стол. Я оказался между Светланой и Загорским. Напротив меня сидел Дёмин.

      – Илья, ты сегодня был несносен, – объявил Самсонов.

      – Ещё чего! – буркнул Дёмин.

      – Недостаточно убедительно играл. Клиент не сразу тебе поверил.

      – А вы бы поверили? – хмыкнул Дёмин. – Ситуация ведь была не шибко правдоподобная: сто рублей превращаются в сто долларов. Попробуй убеди!

      – Должен был убедить, раз взялся. А не можешь – не лезь в кадр.

      Дёмин насупился. У них, оказывается, после съемок происходил «разбор полётов». А я-то думал, что всё ограничится банальной пьянкой.

      – И интерьер ты сделал ни к чёрту, – продолжил разнос Самсонов.

      – Как получилось.

      – Мне не надо «как получилось». Мне надо на совесть.

      – Попробуйте за тысячу баксов сделать лучше.

      Я уставился на Дёмина. А он лишь вскользь посмотрел на меня и отвернулся. О какой тысяче долларов он говорил? Ведь при мне договорился с тем парнем за триста пятьдесят. Я машинально обернулся к Самсонову и встретился с ним взглядом. Мне показалось, он что-то уловил. Но в следующий миг он опустил глаза и сказал равнодушным голосом:

      – Алексей, разливай.

      Кожемякин налил водку.

      – За то, что мы имеем возможность заниматься тем, чем занимаемся, – провозгласил Самсонов.

      Все выпили. Светлана закашлялась. Я ожидал, что Самсонов опять скажет какую-нибудь