Аэростаты. Первая кровь. Амели Нотомб

это словами.

      В мои обязанности входило заниматься не с отцом, а с сыном. Я сочувствовала ему. Понимала, как ему трудно. Шестнадцать лет – само по себе испытание, и еще какое, а уж тем более когда ты прибыл с Каймановых островов в Брюссель, город, чье гостеприимство вечно преувеличивают. За всю жизнь он не прочел ни одной книги! Винить в этом школьное образование казалось мне упрощением. Разве родители не могли его к этому подтолкнуть? И почему папаша, который хотел, чтобы сын прочел “Красное и черное” за одну ночь, не догадался за шестнадцать лет приобщить его к радостям чтения?

      Я была всего на три года старше Пия, и у меня это произошло совершенно естественно. Мама читала мне сказки Перро, сидя у моей кровати, и подразумевалось, что со временем я сама освою эти колдовские письмена. С восьми лет я пристрастилась к погружениям в волшебный мир разных чудодеев – Гектора Мало, Жюля Верна и графини де Сегюр. Путь был открыт, школе оставалось лишь двигаться в том же направлении.

      “Сейчас он, видимо, как раз читает”, – сказала я себе, думая о Пие. На каком он месте? Отождествляет себя с Жюльеном или презирает его? Он так явно не в ладу с самим собой! Обычное дело, кризис переходного возраста, или что-то другое?

      Внешне он не красавец, но при этом совсем не урод, просто худой и нескладный, как все подростки. Похож ли он на отца? Мне показалось, что нет. Судя по некоторым признакам, отца он не любил. Тут я его понимала!

      Через день Пий встретил меня с подчеркнутой вежливостью, которую демонстрировал в отсутствие отца. Я села на диван и указала ему место рядом с собой.

      – Вы прочли “Красное и черное” до конца?

      – Да.

      – Ну и как?

      – Я прочел. Вы ведь этого от меня требовали?

      – Да. И что вы думаете?

      – А я должен еще что-то думать?

      – Как же иначе.

      – Что вы называете словом “думать”?

      – Вам понравилась книга?

      – Нет! Нет, конечно!

      – Почему конечно?

      – Потому что я мог бы потратить это время на кучу более стоящих вещей.

      – Например?

      – Да хоть на математику.

      – Согласитесь, что это не есть фундаментальная причина, позволяющая считать книгу плохой.

      – Вы хотите фундаментальную причину? Так бы и говорили. Я считаю книгу плохой, потому что это литература для девчонок.

      – Жюльен Сорель не девчонка, и Стендаль тоже.

      – Сразу чувствуется, что эта история адресована девушкам. Стендаль хотел, чтобы читательницы влюбились в Жюльена Сореля.

      – Да будет вам известно, что и многие читатели влюблялись в Жюльена.

      – Разумеется. Пидоры.

      – Не только.

      – Я, во всяком случае, – нет. Мне этот тип отвратителен.

      – Попробуйте обосновать свое отношение.

      – Он противный!

      – Понимаю вашу точку зрения.

      – Вы думали, книга мне понравится?

      – Я ничего не думала.

      – А вам она нравится?

      – Это одна из моих самых любимых книг.

      – Значит,