Страшная граница 2000. Часть 3. Петр Илюшкин

на гауптвахту. Разбираться.

      – Ладно, бл..дь! Идите на х…, в роту! Лишаетесь, бл..дь, увольнения на полгода! – разобравшись в нашей странной истории, решил батяня-комбат. – Демир, бл..дь, юмуртга!

      глава 12

      Курсант-ревнивец

      – Часовой пропал! – сипло выкрикнул сержант Краюшкин, забегая в караулку военного училища.

      – Кто пропал? – поднимая голову от стола и смахивая рукавом шинели кружку с холодным чаем, уставился на него лейтенант Глущенко, наш взводный.

      – Курсант Гаврилов! Склад ГэСээМ охранял!

      Лейтенант потряс головой, отгоняя предутреннюю дремоту:

      – Погоди! Может, поссать куда пошёл?

      – Да нет нигде! Везде искали!

      Лейтенант испуганно глянул на телефон:

      «Докладывать о ЧэПэ? Или подождать? Всё ж таки День Советской Армии, 23 Февраля! „Пришьют“ политическую составляющую! За такое ЧэПэ запросто выпрут в войска! Если, конечно, не посадят. А может, и посадят. Ведь не было, за всю историю училища, такой хрени! Да ещё в главный военный праздник! Твою ни мать!»

      Чтобы скрыть испуг, взводный нарочито грубо спросил:

      – Что, диверсанты его похитили? Моссад израильский?

      – Не похоже! Надо поспрашивать его земляков. Ильин говорил, что скандалил Гаврилов со своей молодой жинкой. Может, в этом причина? Домой побежал разбираться?

      Меня, как самого ближнего земляка Гаврилова, тут же подняли с деревянных нар и разбудили нервозными пинками:

      – Чё там у Гаврилова с женой?

      – В смысле? – тараща сонные глаза, не понял я.

      Лейтенант звонко и тонко выкрикнул, переходя на свой обычный нервозный тенор:

      – Пропал твой Гаврилов! Говори давай, чё там у него с женой? Может, побежал стрелять её? Откуда она родом, с его хутора?

      Почесавшись и сладко зевнув, я рассказал всё, что знал о молодой супруге курсанта Гаврилова. А знал я, как и все, очень мало.

      Наташку, стройную гибкую красавицу из родного хутора Безымянка, Слава Гаврилов давно присматривал. И летом, будучи на втором курсе, решил: «Пора жениться!»

      Стали они жить-поживать, да добра наживать.

      Жили недалеко от военного училища, снимая комнату в частном секторе. И всем были довольны. А что? Два года, и Гаврилов – лейтенант!

      Но! Страшно не понравилось Славику, что его любимая жинка мгновенно позабыла о скромности и начала (о ужас!) красить губы да рядиться в короткие юбки.

      Его душа, помня заветы хуторских казаков-старообрядцев, страшно вознегодовала.

      Придя из увольнения, Гаврилов размахивал кулаками у моего носа и брызгал слюной от возмущения:

      – Я ей гутарю: «Сыми тряпки! Не позорь хутор!» Она, змеюка, лыбится! Я гутарю, шо морду набью! Опять лыбится! Ты, гутарит, будущий офицер. И не должон руки распускать по мелким поводам. А какой же это мелкий повод? Губы красит! Срамота! Кошмар!

      Выслушав мои воспоминания, Глущенко уточнил:

      – Так бил Гаврилов жену или нет?

      – Говорит, не бил,