Страшная граница 2000. Часть 3. Петр Илюшкин

строилось на развод.

      «В чём смысл этого долбанизма? Зачем стоять битый час на лютом холоде, отмораживая уши?» – билась в моей непутёвой голове революционная мысль.

      Решение созрело быстро. Надо минус превратить в плюс: использовать свой небольшой природный рост, благодаря которому стоял я позади взвода.

      Когда рота приходила на очередное отморожение, я тихонько, «погулять как будто вышел», скрывался в стоящую позади тёплую столовую.

      И, прижавшись к жаркой батарее отопления, из окна наблюдал за училищными манёврами.

      Как только громыхала команда «Оркестр! Играй „Зорю“!», я готовился к выходу на сцену.

      – Трум-трум-трум, там-та-там-тарам! – продолжал оркестр разгонять морозный звонкий воздух. Курсанты радостно топали сапогами, дабы согреться в движении.

      Как только наша 18-я рота выходила с плаца и втягивалась в узкую аллейку, я покидал свой эНПэ, то бишь наблюдательный пост. И незаметно присоединялся к марширующим товарищам.

      Самое удивительное для меня, что никто, даже зловредный сержант-«замок», не раскусили моего революционного ноу-хау.

      Сержанта Крымова, видимо, тревожили смутные сомнения.

      Наверное, поэтому он порою, стоя впереди взвода на очередном глупом построении, подскакивал как ужаленный.

      Бежал в конец строя и, глядя прямо на меня, завывал, брызгая ядовитой слюной:

      – Где Ильин?

      С усмешкой глядя на его красную от натуги морду лица, я нарочито браво рявкал:

      – Яволь!

      Сержант кривил губы:

      – Три наряда вне очереди!

      – За что?

      – Пять нарядов! – радостно шипел он. – За пререкания в строю!

      И настороженно глядел на мои губы, пытаясь прочитать матершинную хулу в его адрес. И читал, видимо, такое:

      «У! Таракан беременный!»

      На самом же деле мои слова были катастрофически мирными:

      «Судьбе как турок иль татарин

      За всё я ровно благодарен.

      У Бога счастья не прошу

      И молча зло переношу».

      – Ещё пять нарядов! – брызгала ядом гадюка.

      В общем, взаимоотношения у нас были самые дружеские.

      Чтобы порадовать своего друга-начальника, я, как редактор стенгазеты, рисовал на сержанта очень смешные шаржи.

      К примеру, как он, сержант, болтается сосиской на турнике, издавая свинячье хрюканье.

      Ну как мне, интеллигентному редактору, пройти мимо того, что бравый сержант не мог подтянуться даже одного раза? И за него нормативы пытался сдать другой, не похожий на толстого сержанта курсант! Однако обман сей вскрыл суровый начфиз.

      За мой гениальный шарж получил я, как обычно, пять нарядов вне очереди…

      Под Новый старый год моему любимому сержанту повезло на повод для расчётов со мной. Повод подала «гражданская» прокуратура.

      В январе городской прокурор запросил у военного училища помощь в охране объекта.

      Объектом был кабинет прокурора, сейф которого хранил важнейшие документы по расследованию