Сашка. Владимир Михайлович Зюкин

топать по шпалам, – вздохнул Вовка. – Этот путь мимо кладбища идёт.

      – Откуда знаешь? – спросил Сашка.

      – Мы катались здесь с ребятами, – важно ответил Вовка. – На ходу запрыгивали на ступеньку. Пошли…

      – Вова, а вагон ведь стоит на уклоне…

      – И что?

      – Стоит, потому что на тормозе.

      – Понял… Пошли, знаю, где тормоз.

      Они забрались на площадку открытого тамбура.

      – Вот он. Сейчас покручу, – прошептал Вовка.

      – Крути! – воскликнул Сашка. – Может, поедет…

      К их радости, вагон стронулся с места и начал медленно ползти, постукивая на стыках. Уклон увеличивался, и вагон набирал скорость; вот из виду скрылись здание вокзала и поле станционных путей. А вагон катился и катился. Быстрым аллюром проехали кладбище. Но вот путь выровнялся, замелькали медленней шпалы, реже застучали колёса. Вовка вспомнил про тормоз, но вдруг послышался свист догоняющего паровоза. Вовка, держась за поручни, крикнул:

      – Санька, паровоз догоняет, прыгаем!

      Они скатились в траву, что росла у насыпи.

      – Спрячь голову, – закричал Вовка. – Могут заметить!

      Сашка вжался в землю. Когда мимо их, грохоча, проезжал паровоз, он втиснулся в землю, чтоб не заметили машинисты, которые, как он думал, будут бить долго и больно. Но паровоз прогрохотал мимо. Дети, испуганно оглядываясь, подались к картофельному полю. В узле звенели стекляшки, одна сторона его была мокрой и подозрительно пахла растительным маслом.

      – Давай развяжем, посмотрим, что там, – предложил Сашка.

      – Нечего глядеть, – ответил, махнув рукой, Вовка.

      Семён Рязанцев с радостью встретил внучат, усадил их на траву, накормил печёной картошкой, побранил за то, что разбили банку с подсолнечным маслом, и проводил их, попросив старухе передать:

      – Скажите, пусть не ждёт, дома не появлюсь, пока не придёт прощенье просить; умру, а не приду.

      Показав внукам, как ближе дойти до дома, он взял в руки старую винтовку, всю облезлую, к которой, как сказали ему, патронов нет. Он пытался тогда возразить, что не нужно тащить её в поле, но ему велено было принять оружие, как положено по сторожевому уставу. Вытащив затвор, он начал чистить тряпкой его, напевая старинную солдатскую песню, которую пел в гражданскую войну: «Винтовочка, винтовочка, подруженька моя, на первой остановочке тебя почищу я». Но вскоре, бросив затвор, он стал чесать голову и спину. Однако зуд не прекращался. Тогда он снял с себя рубаху, и стал ловить ползающих по ней вшей. Собрался было потрясти рубаху, но, подумав, оделся. «Размножайтесь, бесовы дети, – зашептал. – Я вас не трону, потому что сгодитесь для дела большого». Сморщившись в улыбке, он продолжил чесать себя.

      42

      Август – время сбора урожая, но начались дожди. Пройдёт ливень, превратит почву в грязь, и лишь посмеет выглянуть солнце, как вновь наползают на него воздушные глыбы.

      – Ты что, внучок, сидишь у окна? – спросила Агафья Кирилловна Сашку. – Не нравится такая погода?

      – У