Волк среди теней. Дэвид Геммел

законная дичь. А ты вышел за них.

      – Ну что же, – заметил Гриффин, оставаясь сидеть. – Похоже, настало время умереть.

      В кустах загремели выстрелы, и двое всадников слетели с седел. Гриффин схватил свое ружье и всадил три пули в грудь чернобородого. Пуля рикошетом отлетела от валуна рядом с ним, и он прицелился в четвертого всадника, но у того в виске появилась дырочка, а в кустах раздался выстрел. Лошадь вздыбилась, и он скатился с седла. В ушах Гриффина зазвенело от наступившей тишины, и тут из кустов выбрались Мадден, Берк и Малер.

      – Ты был прав, Грифф, ничего хорошего, – сказал Берк. – Может, время убраться отсюда?

      – Не уверен, что они дадут нам уехать, – ответил Гриффин. – Мы в ловушке. Поселок распланирован с расчетом, и его легче оборонять, чем движущиеся фургоны. Тем не менее нам его не удержать.

      – Так что ты предлагаешь?

      – Прости, старина, но сейчас мне ничего на ум не приходит. На сегодня нам хватит дела. Заберите их оружие и патроны, а тела спрячьте в кустах. Отведите туда их лошадей и тоже убейте. Я не хочу, чтобы исчадия узнали, что мы понимаем, в какой опасности находимся.

      – Долго нам морочить их, Грифф, не удастся, – сказал Берк.

      – Знаю.

      Полночь уже миновала, когда Гриффин наконец бесшумно проскользнул в хижину. Огонь в очаге погас, но большая комната еще хранила воспоминания о жарком пламени. Он сбросил войлочную куртку. Мягко ступая по бревенчатому полу, приоткрыл дверь в комнату Эрика. Мальчик спокойно спал. Гриффин вернулся к очагу и откинулся в старом кожаном кресле, которое провез через половину континента. Он очень устал, спину разламывало. Кое-как стянув сапоги, он уставился на кучу золы. В комнате не было холодно, но он опустился на колени, положил растопку и вновь развел огонь.

      «Ты что-нибудь придумаешь!» – сказала ему Донна.

      Но в голову ничего не шло, и это его бесило.

      Кон Гриффин, простой проводник караванов! В это свое смиренное звание он кутался, как в плащ, – оно было полезно во многих отношениях. Всю жизнь ему встречались люди, способные повести за собой других, и он рано научился распознавать подоплеку их силы. Многие опирались на находчивость и харизму, а они, казалось, всегда тесно переплетались с удачей. Ему харизма ниспослана не была, и весь свой немалый ум он обратил на то, чтобы научиться вести людей за собой по-иному. Не знающие Гриффина будут видеть лишь тяжеловесного, могучего, медлительного человека – простого проводника караванов. С течением времени они – если бы им была свойственна наблюдательность – начали бы замечать, что тревожащие его проблемы исчезают как бы сами собой по мере осуществления его планов. Они увидели бы, как люди приходят к Гриффину со своими бедами – и наблюдали бы, как их трудности рассеиваются, подобно утреннему туману. А истинно проницательный наблюдатель понял бы, что Гриффин, в отличие от эффектных вождей-златоустов, завоевывает уважение тем, что сделал себя глазом урагана, оазисом спокойствия среди бурь жизни. Очень