Волк среди теней. Дэвид Геммел

исчадий Ада много всадников. В этом нападении их участвовало не менее двухсот-трехсот.

      – Если бы их было только три сотни! Мы видели лишь один боевой отряд, а их больше двадцати. Блуд для исчадий Ада означает избыток новорожденных, и их племя быстро увеличивается в численности. В истории так бывало постоянно – переселение народов. Скученность вынуждает народы вторгаться в земли их соседей, неся войну и смерть. Исчадия кочуют, и рано или поздно они доберутся сюда.

      – Мне трудно поверить, что Бог Воинств терпит существование такого народа, – сказал Шэнноу.

      – Перечитайте свою Библию, Йон. Ассирияне, вавилоняне, египтяне и греки. Даже римляне. Ну а филистимляне, моавитяне и едомиты? Без зла не было бы контраста добру.

      – Для меня это слишком сложно, Каритас. Я простой человек.

      – Если бы я мог сказать то же о себе! – с чувством произнес Каритас.

      Большую часть дня Шэнноу колол дрова – шестифунтовым топором с длинным топорищем. У него разболелась спина, но когда начали сгущаться сумерки, он окончательно убедился, что прежние силы быстро к нему возвращаются.

      Ночью ему вновь приснились исчадия. На этот раз они расправлялись с каннами, и смотреть на эту бойню было страшно. Дикари, расписанные голубыми и желтыми полосами, оказались под убийственным перекрестным огнем. Сотни погибли, и лишь немногим удалось убежать в заснеженный лес.

      В полночь Шэнноу разбудил легкий стук в дверь. Он открыл ее и в лунном свете увидел закутанную в одеяло тоненькую фигурку Куропет.

      Шэнноу отступил, пропуская ее в комнату. Она подбежала к очагу и положила растопку на угли.

      – Что случилось, Куропет?

      – Я скоро умру, – прошептала она.

      Лицо у нее осунулось, и Шэнноу, вставший рядом с ней на колени у очага, увидел в отблесках огня, что она вот-вот заплачет.

      – Все умрут, – растерянно сказал он.

      – Значит, вы тоже видели, Громобой?

      – Видел – что?

      – Как рогатые напали на наш поселок.

      – Нет. Они напали на каннов. Сегодня ночью.

      – Да, на каннов, – сказала она глухо. – Об этом я видела сон две ночи назад. Я умру. Никогда Куропет не обнимет своих детей. Не обнимать ей мужа в долгие зимние ночи. Мы все умрем.

      – Вздор! Будущее не высечено на камне, мы сами творим свою судьбу, – сказал Шэнноу, привлекая ее к себе. Она прильнула к нему, одеяло соскользнуло, и он увидел, что она совсем нагая. По ее телу скользили блики огня, и казалось, оно светится.

      – Ты мне обещаешь, что я останусь жива? – спросила она.

      – Обещать я не могу, но буду защищать тебя ценой своей жизни.

      – Ты сделаешь это ради меня?

      – Да.

      – Хоть я и не твоя жена?

      – Да. Но ты дорога мне, Куропет, а я не покидаю моих друзей в беде.

      Куропет теснее прижалась к нему, ее груди расплющились о его голую грудь. Шэнноу закрыл глаза и отступил на шаг.

      – Можно я останусь? – спросила она, и он кивнул. Она пошла с ним к его постели, они легли и обнялись. Шэнноу не тронул ее, и она просто спала,