Собственность мажора. Кристина Зайцева

ходит туда, чтобы побыть одному…

      Я не видела его со вчерашнего вечера.

      – Ну, девицы? – весело восклицает Максим Борисович, указывая рукой на меню. – Кто мне это переведет?

      – Ты чего, дедуль? – отстраненно бормочет Анька. – Читать разучился?

      – Анюта, – цокает мама. – Я тоже немного торможу. Так сейчас говорят?

      – Мам, не прикидывайся старой, – пеняю я, пряча улыбку. – Сейчас говорят «туплю».

      – В мое время это называлось «сужать горизонты», – просвещает наш кавалер.

      – А в мое – быть «заторможенным», – присоединяется к нему мама, и мы с Анькой начинаем театрально закатывать глаза.

      – А как в твое время называли занудство? – хихикает подруга, снова становясь самой собой.

      Все же, соприкосновение с Дубцовым накладывает сильные отпечатки на ее психику. У неё сужаются горизонты и она становится заторможенной…

      Теряю эту мысль, когда вслед за администратором в зал ресторана заходит… Игорь Николаевич Барков.

      В компании очень гламурной женщины, с виду его ровесницы. В дорогущем дизайнерском платье, с дизайнерскими браслетами на запястьях и в сапогах на десятисантиметровых шпильках…

      На нем костюм и галстук. Я не видела его сегодня, потому что он уехал очень рано.

      Выдвинув для неё стул, ждёт, пока женщина усядется.

      На его губах играет легкая улыбка, как и на губах его спутницы. Она расслабленная и какая-то томная. Она – не его родственница, это просто очевидно!

      Боже…

      Мое сердце останавливается, а потом делает полный оборот вокруг своей оси, а когда в панике смотрю на маму, оно холодеет, как и все мое нутро.

      – Мам, – бормочу взволнованно, наблюдая за тем, как расширяются ее голубые глаза.

      За нашим столом наступает гробовая тишина, а ещё через мгновение или целую вечность глаза моей любимой мамы увлажняются, и губы начинают подрагивать.

      – Мамочка… – зову я в отчаянии, потому что она продолжает смотреть.

      Упрямо. Не моргая. Смотреть на то, как ее муж смеётся, прекрасно проводя чертов воскресный вечер в компании какой-то расфуфыренной бабы, в то время как мама проводит вечера за книгой или за вечным ожиданием, когда он, наконец-то, вернётся домой!

      А когда по ее побледневшей щеке скатывается слеза, я вскакиваю, с громким скрипом проехавшись стулом по полу.

      Улыбка на мужественном лице бизнесмена Баркова немного блекнет, когда он видит меня, и в следующую секунд его глаза, метнувшись в сторону, падают на маму.

      Вся его проклятая веселость вмиг улетучивается! Взгляд становится напряженным и пристальным. Впивается в неё, будто клещами!

      – Извините, – хрипло произносит мама, медленно поднимаясь из-за стола, а потом так же медленно она уходит, опустив лицо и прикрывая рукой свой живот.

      Мгновение смотрю ей вслед, испытывая болезненное давление в груди и, опомнившись, бросаюсь за ней. Замерев на выходе, вижу ее у гардероба, и лезу в сумку, ища свой собственный номерок.

      – Оля…

      Вздрагиваю,