Собственность мажора. Кристина Зайцева

дверь и вылетает в снежный холодный вечер, на ходу запахивая шубу.

      Смотрю на дверь потрясенная и, опомнившись, бросаюсь к гардеробу.

      Быстро просунув руки в рукава пальто, Барков срывается с места и выскакивает за дверь. Подлетев к стойке, вручаю свой номерок и вырываю свою шубу из рук бедного парня.

      На ходу одеваясь, вылетаю на улицу, получая ледяной удар по своим горящим щекам.

      От волнения и злости потряхивает, особенно когда вижу, как в пяти шагах от двери этот громила пытается удержать маму на месте, сдавив ручищами ее плечи.

      И даже отсюда мне ясно, что лучше ему отпустить ее к чертям собачьим!

      Она выворачивается и кричит:

      – Отпусти!

      – Это моя старая знакомая…

      – Да плевать мне! Уббери сввои лапы!

      – Поехали домой.

      – Пошёл ты! Каттись куда хочешь!

      Это так громко и дико, что у меня приоткрывается рот. На них оборачиваются прохожие, я бы тоже обернулась!

      – Оля…

      – Не говори со мной!

      Сорвавшись с места, шагаю на Баркова-старшего и впиваюсь пальцами в его рукав.

      – Отпустите… – требую, пытаясь сбросить с маминого плеча его руку.

      Он вцепился в ее шубу, как питбуль!

      И даже в четыре руки справиться с ним мы бы не смогли, если бы до него наконец-то не дошло, как все это выглядит.

      Сжав зубы и окинув горящими глазами стоянку у ресторана, он хрипло говорит:

      – Подгоню машину…

      В ответ мама вырывает из его ладони своё запястье и, развернувшись, уходит по улице. Растрепанная, заплаканная и… беременная его ребенком.

      Если бы могла, я бы двинула ему в челюсть.

      – Мы сами доберемся, – говорю ему сипло. – Отдыхайте, Игорь Николаевич.

      Медленно переведя на меня глаза, он смотрит так, будто только что заметил мое присутствие. Я не удивлюсь, если он даже имени моего не помнит! Теперь уже я не удивлюсь ничему.

      Развернувшись, бегу за мамой и беру ее руку в свою, как только догоняю. Ее рука ледяная. Мама смотрит перед собой и по ее щекам текут слёзы.

      Я не хочу, чтобы она плакала. Тем более из-за мужика, который… ее недостоин!

      – Вызови нам такси, ссолнышко… – пытается она дышать, но то и дело захлебывается.

      – Мамочка, дыши… – тонко прошу я. – Куда… куда поедем?

      – К… – выдавливает она. – К… к Ббарковым. Ссобберем ввещи… и… кота…

      О… мамочки…

      – Ладно я… сейчас… – лезу в карман, но все же выпаливаю. – Мам, ты уверена?

      В таком состоянии, как у неё, можно наделать всяких опрометчивых поступков…

      – Да! – отрезает, и я не припомню столько злости и решимости в ее голосе, пожалуй, никогда.

      Что он с ней сделал?!

      Запрокинув лицо и закрыв глаза, она позволяет снежинка оседать на свои мокрые щёки. Роюсь в телефоне, пытаясь решить, куда вызвать такси.

      Усадив ее на скамейку троллейбусной остановки за углом, тычу по кнопкам.

      Тихие всхлипы на заднем сидении такси просто разрывают мне сердце!

      Город такой красивый и нарядный. Через неделю Новый год, который