Ночь, сон, смерть и звезды. Джойс Кэрол Оутс

он не воспринимал это всерьез.

      А потом (как правильно сказать?) появилась теория Большого взрыва.

      То есть Вселенная не является чем-то «устойчивым», в «определенном состоянии» – нет, она вырвалась из ничего раньше, чем начался отсчет времени, и даже спустя миллиарды лет продолжает расширяться. Будут ли эти компоненты отрываться и дальше от центра мироздания и друг от друга бесконечно долго или только до поры до времени?

      Нет, это не теория, а доказанный факт. Телескоп «Хаббл».

      Джессалин смеялась и затыкала уши. Ох, Уайти. У меня от этих мыслей кружится голова.

      От каких мыслей?

      О вечности.

      Уайти удивился. Вот уж не ожидал, что его молодая жена может вслух произнести это слово и лицо ее примет мучительно серьезное выражение.

      Он и не думал, что они рассуждают о вечности.

      Просто пересказывал ей газетную статью. Типичный Уайти Маккларен. Любая безумная идея должна прокрутиться в его мозгу и высечь некую искру.

      Типичная Джессалин, его молодая жена. Любая, даже невзначай брошенная фраза в ее глазах обретает значение, силу притяжения.

      С другими девушками он мог пошутить. А они посмеяться.

      Но только не с Джессалин Сьюэлл.

      У него вдруг вырвалось: Слушай, может, нам пожениться? Другая бы посмеялась – не иначе как шутит, а Джессалин подняла на него свои чудесные глаза: Да. Я согласна.

      Взгляд, поразивший его в самое сердце, и это не фигура речи. Он почувствовал укол, и всякие сомнения сами собой отпали.

      И ведь он знал (не так ли), с самого начала. В его жизни есть только Джессалин Сьюэлл, которая может сделать его, Джона Эрла Маккларена, лучше, чем он есть, а не (просто) принять как данность, которая полюбит его глубинную, пока еще не реализованную суть. Ее сила притяжения не позволит его гелиевой душе вознестись к облакам и пропасть из виду.

      Проблемы с речью, так странно, ведь у него хорошо подвешен язык. Он никогда за словом в карман не лез, даже в детстве. Ох уж этот Уайти! Разговорит кого угодно, даже совершенно незнакомого человека.

      Увы, не сейчас. Горечь обиды, словно его щелкнули по носу.

      Или получил удар под дых.

      От тех, кому он не понравился. Кого не сумел обаять. Постарел.

      И продрог.

      Зубы стучат. Даже кости, кажется, стучат. Такие звуки издают длинноногие и длинноклювые цапли. Озноб по спине.

      Кто-то безголовый (сиделка?) оставил здесь окно открытым.

      А здесь — это где?

      Гуляет ветер. Капли дождя брызжут как слезы.

      С койки, к которой его приковали какие-то негодяи, из-за респиратора, загнанного ему в горло, он не может дотянуться и закрыть окно.

      Он поймал взглядом жену. Молодую жену с лицом, светящимся изнутри.

      Его дорогая жена. Как же ее звать?

      Жена – слово исходит изо рта в виде невнятного мычания.

      Артикулировать невозможно. Пытается выплюнуть слова-репейники, забившие гортань.

      Говори. Уже забыл как.

      Пытается дотянуться до ее руки… никак.

      Дорогая… люблю…

      Гуляет