Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса. Глен Кук

Что ж, вот и проверим.

      Никто не отозвался, поэтому я с неохотой выудил из кармана одну из монет Маренго, самую маленькую. При любой возможности расходы следует сокращать.

      – Похоже, тебе платят куда приличней моего, – съязвил Шустер и опустился на колени рядом с пленником.

      Я в двух словах пересказал историю насчет подкормки идеализма. Шустер расхохотался. Должно быть, и он подвержен переменам: раньше чувства юмора за ним не водилось.

      Он задрал рубаху на спине пленника, потом ткнул пальцем в место под лопаткой. До этого места самому не дотянуться рукой при всем желании, если ты, конечно, не акробат какой-нибудь.

      – Я взрежу ему кожу, а ты клади монету. Если они и вправду боятся серебра, мы не уберем монету, пока он не выложит нам все, что знает.

      Я кивнул. Шустер взял нож и вспорол пленнику кожу со спокойствием военного хирурга.

      Серебро подействовало мгновенно. Пленник задергался, завертелся, зашипел, принялся извиваться почище любой змеи.

      – Глядите в оба, – сказал Шустер. – В письме говорилось, что они способны чувствовать боль друг друга. А может, и общаться без слов.

      Я приметил какое-то движение в сумерках.

      – Ты что, целую армию с собой привел?

      – Армию не армию, но чтоб с человеколюбцами справиться – хватит.

      Выходит, мозги оборотней устроены как у логхиров? Тогда становится понятно, почему Покойник не сумел углядеть ничего этакого в сознаниях Уэндовера и Стоквелла.

      – Никогда не слыхал, что они умеют мысли читать. Совсем плохо.

      – До твоего напарника им далеко. Они общаются только между собой и улавливают лишь эмоции, а не конкретные мысли.

      – Уверен?

      – Нет, Гаррет, не уверен. Кто-то полковнику рассказывал, а он мне передал. На всякий случай. На какой, не уточнил. Ему нравится притворяться, будто он Холму по большому счету не подчиняется… У Вейдера на приеме что-нибудь интересное было? Может, углядел чего?

      – Некогда было. Правда, попал на одно совещаньице… По чистой случайности. Общий треп, ничего полезного. Разве что мне поручили раскопать подноготную «Черных драконов».

      – Надеюсь, ты согласился?

      – Я же сказал – мне поручили. Эта серебряная монетка, которую ты бестрепетно испоганил, – из личного кошелька Маренго Северная Англия.

      – Ясно. Небось у него одного кошелек и остался: всех остальных-то он до нитки обобрал.

      Пленник застонал; думаю, будь у него силы, он бы не стонал, а вопил. Шустер нагнулся и зажал ему ладонью нос и рот, чтоб усугубить положение.

      – Когда согласишься заговорить, дерни головой.

      В вечернем сумраке послышалась какая-то возня. Длилась она не более минуты, потом все снова стихло. Любопытно, почему нет зевак? Танферцы приучены разбегаться при первых признаках опасности, но, едва опасность минует, они возвращаются на место происшествия и пялятся почем зря. Может, от оборотней исходит некий сигнал, что-то вроде наказа держаться подальше?

      Тогда почему я ничего