Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса. Глен Кук

что на плече вытатуирован дракон; впрочем, надо будем глянуть днем. Под драконом виднелся армейский крест.

      – Очень любопытно.

      – Пожалуй, надо будет кое-что уточнить. Сдается мне, туман начинает рассеиваться.

      Оборотень встряхнулся; лицо его застыло, татуировка пропала. Мы сделали вид, что ничего не заметили.

      Я посмотрел на фургон.

      – Мне пора. Понесу дурные вести, попробую схватить тех, кто внутри. Доставь тела в дом, ладно? Старик будет признателен.

      – Помощь нужна?

      – Отошли обратно своих официантов. Иначе Грессер с тоски зачахнет.

      Шустер ухмыльнулся. У него был повод для радости: наконец-то появилось стоящее дельце.

      – И сообщи, что сказали эти двое, – прибавил я.

      – Естественно. А ты просветишь меня насчет наших общих друзей.

      – Хоть сейчас. Они делят сферы влияния, заключают перемирие с Организацией и договариваются, кого в будущем трогают, а кого оставляют в покое. Им не хочется злить никого из тех, кто может послать на них регулярные войска, и между собой грызться тоже надоело.

      – Какая жалость!

      – С ними Белинда Контагью. Выступает от имени отца.

      – Замечательная женщина. Такая молодая и такая жестокая. Кстати, ты же друг их семьи? Тебе должно быть известно, почему в последнее время мы почти не видим ее отца. Все она да она…

      – У Чодо был удар. Он это скрывает и делает все, чтобы поскорее поправиться. И хворь его мягче не сделала: он все такой же безжалостный. Мало того: чем дольше хворает, тем безжалостней становится. Есть новости насчет Садлера с Краском?

      – Нет. Они где-то в городе – это все, что я пока знаю.

      Негусто. Эту парочку со счетов лучше не сбрасывать, если жить хочешь.

      44

      – Я заберу их в Аль-Хар, – сказал Шустер. – Забегай, расскажу, что удастся вытрясти.

      Мы договорились, что он оставит двух своих людей в моем распоряжении: они будут сторожить на улице, пока я шарю в доме Вейдера.

      – Не забудь про тела, – напомнил я.

      – А забирай сразу.

      Дают – бери. Я опустил тент, закрепил, взобрался на козлы, подобрал поводья – брезгливо, точно они были покрыты слизью, – и попросил шустеровских громил:

      – Ребята, поглядите, эта скотина в правильном направлении развернута?

      Скотина оскалила зубы. Кто-то из громил – их звали Риттер и Абенд, и они были похожи друг на друга, как близнецы, – ехидно спросил:

      – Что, боишься, не управишься? Тогда слазь.

      – Управлюсь, – пробормотал я, стискивая зубы. – Когда захочу, я со всем управлюсь. Но раз ты сам вызвался, на, держи.

      Конечно, я умею править. На фронте научился. Но пялиться на округлую оконечность этой гнусной животины и знать, что мерин так и норовит выкинуть что-нибудь этакое, – нет уж, увольте, у меня других развлечений хватает.

      Охранник у ворот бдел в оба глаза. Не так давно он преспокойно выпустил этот фургон – заодно с ребятишками Шустера, о чем благополучно забыл упомянуть, – но теперь твердо намеревался стоять стеной.

      – Как