Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

слова: «овир», «хиас», «берлинский рейс», «таможенная декларация»…

      Я чувствовал себя абсолютно лишним. И даже обрадовался, когда незнакомая женщина поручила мне спуститься за чаем.

      Перед этим я выпил, и мне стало легче. О вреде спиртного написаны десятки книг. О пользе его – ни единой брошюры. Мне кажется, зря…

      Прошло несколько часов. Таня упаковывала забытый фотоаппарат. Маша дарила на память гостям черноморские камешки.

      Они несколько раз подходили ко мне. Мы произносили какие-то бессмысленные слова:

      – Не скучай, пиши… Все будет хорошо…

      Я знал – кошмар начнется завтра. И еще подумал – зато мне достанется выпивка…

      Маша сказала:

      – А нам выдали доллары. Хочешь посмотреть?

      Я сказал:

      – Хочу…

      Потом обсуждалось какое-то сообщение израильского радио.

      Люди приходили, уходили. Таня записывала адреса и поручения…

      Не обошлось и без скандала. Лысый парень напился и выкрикнул:

      – Ну что, бежите с тонущего корабля?!

      Но ему возразили:

      – Значит, корабль тонет? И это мы слышим от члена партии?!

      – Я – беспартийный, – реагировал скандалист, – мне обидно, что выпускают только евреев!

      – Разве ты не еврей?

      – Еврей, – ответил лысый…

      Я выбрал момент и сказал:

      – Таня, будешь в Америке, разыщи Карла Проффера. Он собирался издать мою книгу.

      – Сказать, чтобы издавал?

      – И побыстрее. Терять мне нечего.

      – Я тебе все напишу между строк…

      Тут Лазарев сказал, что уже – шесть. Надо было ехать в аэропорт. Мы заказали несколько такси, сели и доехали почти одновременно.

      Таня и Маша сразу ушли за барьер – оформлять декларации. Мы бродили по залам. Кто-то захватил из дома бутылку водки.

      Белуга подошел ко мне и говорит:

      – Молодец, что не падаешь духом.

      Я ответил:

      – Этого еще не хватало! Женюсь по новой и заделаю кучу ребятишек.

      Белуга удивился и покачал головой…

      Таня раза четыре подходила к барьеру. Передавала мне вещи, задержанные таможней. В том числе: янтарные бусы, мою армейскую фотографию и роман Гладилина с дарственной надписью.

      То, что вернули фотокарточку, очень рассердило Мишу Лазарева. Он сказал:

      – Это что за фокусы?! Где справедливость?

      Ему возразил Белуга:

      – Будь справедливость, тогда зачем и уезжать?!.

      Я снова выбрал момент и говорю Тане:

      – Как ты думаешь, мы еще увидимся?

      – Да, я уверена. Совершенно уверена.

      – Тогда я, может, поверю, что Бог – есть.

      – Мы увидимся. Бог есть…

      Мне бы хотелось ей верить. Я готов был поверить… Но почему я должен верить ей именно сейчас? Я же не верил, когда она говорила, что Альберто Моравиа – хороший писатель…

      Затем мы все поднялись на какой-то балкон. Смотрели, как Таня и Маша заходят в автобус.

      Время остановилось. Эти несколько секунд я ощутил как черту между